Наездник Ветра

– Тебе идея моя понравилась или нет? – перебил Никифор.

– Ещё бы! Ты ослепителен, грандиозен! Клянусь тебе, Лев Мелентий рядом с тобой – тупое ничтожество! Давай выпьем, мой маленький сволочонок. Потом ты меня проводишь.

– Мне только нужно будет одеться, – смутился юноша.

– Я тебе помогу! То есть, подожду.

Царица и секретарь осушили чаши, после чего Никифор побежал в спальню. Его прекрасная собутыльница стала глядеть в окно. Наступало утро. Константинополь сонно шевелился, как человек, на лицо которого падают первые лучи солнца. Он ещё не проснулся толком, но настроение уже портится, потому что в голову лезут мысли о предстоящих делах. Таков был и город. По его улицам шастали ещё ночные бродяги, которым не посчастливилось в этот раз погулять на чужие денежки, но шагали также и люди, спешившие добывать себе хлеб насущный. Первые были злы потому, что сильно устали, вторые же – оттого, что им пришлось рано встать.

Взглянув на Никифора, появившегося из спальни, императрица невольно залюбовалась им. Перед ней стоял уж не мелкий служащий, поднятый среди ночи с грязной постели, которую он делил неизвестно с кем, а статный, изысканный царедворец. Он был в хламиде из серебристой парчи, расшитой орлами, и ярко-синих кампагиях. От него разило египетскими духами. Его волнистые, светло-русые волосы были не только хорошо вымыты, но и слегка подвиты.

– Кто это так тебя обслужил? – поинтересовалась игривым голосом Феофано.

– Друг, – как-то неохотно проговорил секретарь, – точнее сказать, приятель.

– О! Любопытно, чёрт побери! Он здесь ночевал, что ли?

– Да. Видишь ли…

– Он цирюльник? – не пожелала фея узнать подробности.

– Да, – обрадовался Никифор, – и замечательный!

– А ты его не уступишь мне на сегодня? Дворцовые мастера, я вижу, не столь искусны, как твой!

– Царица, он не пойдёт к тебе.

– Почему же?

– У него руки начнут трястись, и он наломает дров. Женщины его приводят в смертельный ужас.

– И тебя тоже?

Встав с кресла, августа дружески взяла руку секретаря – почти столь же маленькую, как и её собственная рука.

– Ты для меня – икона, – сказал Никифор.

– Ого! Ничего себе! Ты всегда краснеешь перед иконами?

Секретарь прикусил губу. Глядя на него, царица расхохоталась.

– Ладно, живи, богомольный юноша! Не забудь только поблагодарить иконы свои за то, что я спешу нынче. Готов, дружочек? Пошли!

Глава девятая

Солнце взошло уже. С моря дул довольно холодный ветер. По улицам двигались потоки чиновников, приглашённых на церемонию во дворец. У главных ворот дворца все потоки вливались в людское море. Оно шумело. Рагнар, от которого должен был поступить приказ открыть Благовещенские ворота, всё почему-то медлил. Внимательно поглядев на толпы, можно было заметить, что состоят они из людей различных сословий.

– Чёрт, сколько их! – пришла в изумление Феофано, – чего хотят они?

– Видеть твоё лицо, – объяснил Никифор Эротик.

– Стало быть, если я сниму сейчас капюшон, они поглядят на моё лицо и пойдут домой? Так, что ли, дружочек?

– Нет, госпожа. Они не поверят, что перед ними – царица. Подумают, что богиня!

Императрице стало смешно. Чиновник повёл её к боковой калитке, стараясь как можно дальше обходить группы людей и даже отдельных прохожих. В эту минуту на глаза августе Феофано попался юноша с длинными чёрными волосами, одетый как сарацин. Стоя в стороне, он мрачно глядел на толпу.

– Ой, какой красавец! – вскричала императрица, пальцем указав на него, – взгляни, Никифор Эротик!

– Ах, чёрт! – испуганно прошептал секретарь, взглянув.

– Что такое?

– Ведь Это же Калокир!

– Да ну! В самом деле?

– Солнцеподобная! Умоляю, пойдём быстрее! Никак нельзя допустить, чтобы он увидел нас вместе!

Но в этот миг порыв ветра снял капюшон с головы царицы, а Калокир, которому ветер подул в лицо, взял да повернулся в сторону парочки.

– Черти бы тебя взяли, – пробормотал Никифор, пытаясь скрыться за Феофано. Но было поздно. Иоанн уже шагал к ним и не отрывал глаз от августы, снова накинувшей капюшон.

– Добрый день, – сказал херсонит, приблизившись, – вот удача, Никифор, что ты мне встретился! А иначе я бы не смог войти во дворец.

– Люди логофета тебя не застали дома? – спросил Никифор с досадой.

– Нет, я под утро ушёл в кабак. Сейчас прямо из него.

– Ясно. Имею честь представить тебе царицу Восточной Римской Империи, солнцеликую автократоршу Феофано, мать маленьких василевсов.

Издали Калокир не успел всмотреться в лицо августы. Поэтому он сейчас просто не поверил своим ушам. Когда же царица, чуть приподняв капюшон, с улыбкой взглянула ему в глаза, он и им отказался верить. Сотни людей описывали ему прекрасную Феофано. Его фантазия много раз рисовала ему её, и образы были один другого божественнее. Теперь же, увидев её воочию, он признал, что все они оказались гораздо хуже действительности. Не в силах оторвать взгляда от изумрудных очей властительницы Империи, он упал на колени. Её капризные губы гневно скривились.

– А ну-ка, встань! – потребовала она чуть слышно, – или ты хочешь, чтобы меня узнала толпа?

Калокир поднялся. По его впалым щекам разлился огонь.