Наездники

Только тут Верка смогла заговорить и сказала:

– Не знаю. Я не видела.

– Это было для тебя неожиданно?

– Неожиданно.

– Вот тут посмотрите, Елена Борисовна. Ее стеклом порезало, – сказала Татьяна. – Может, шовчик наложим?

– Обойдемся, – поспешила ответить Верка. – Только это не газовый баллон.

– Ты переволновалась, Верочка, – сказала Елена.

– Я видела.

– Таня, – сказала Елена, – там в шкафу халат Гуськовой висит. Она у нас маленькая.

– А носки я ей свои дам, – подхватила Татьяна. – У меня есть вязаные, на случай холодов.

Татьяна убежала – крепенькая, будто выточенная из пробки.

– Ты уже большая девочка, – сказала Елена Борисовна, – и не очень счастливый человек. Поэтому ты должна понять: вся история с погибшей женщиной, а особенно после взрыва – слишком сложна, чтобы в ней разобрался наш сельский детектив. Скорее всего, он тебе не поверит. В худшем случае заподозрит тебя в каких-то кознях. Но в любом случае к разгадке мы не приблизимся.

Верка кивала, не глядя на Елену. И не могла решить, говорить ли ей о детеныше с гранатой.

– У тебя есть с кем посоветоваться? – спросила Елена.

– Он почему-то не пришел, – сказала Верка. – Я его ждала, он у ворот обещал меня встретить.

– Я не спрашиваю, кто этот человек. Надеюсь, ты мне сама расскажешь... что сочтешь нужным.

Пришла Татьяна, в руке носки, через руку – белый халат.

– Я зайду к бабе Элле, – сказала Верка.

– А потом Ванечка отвезет тебя домой. На своей «восьмерке», – сказала Елена Борисовна.

– Ой, как здорово!

– Не ехать же тебе в электричке в одном халатике! – сказала Татьяна. – Конечно, подвезет!

Елена дошла с Веркой до палаты, чуть придерживая ее под локоть на всякий случай.

Глава 7

В бабиной палате царила паника.

Сама баба Элла сидела на кровати, свесив босые ноги, и громко требовала:

– Кто-нибудь, в конце концов, даст мне ответ: где моя внучка? Что вы с ней сделали?

Увидев Верку, баба Элла тон не сбавила.

– Я слышала ужасный взрыв! – заявила она. – Почему мне никто ничего не рассказывает?

– Да здесь она! – крикнула Клавдия Семеновна.

– Я здесь, бабушка! – поддержала ее Верка.

– Тебя что, ранило? – опомнилась баба Элла.

– Нет, я целая.

– А почему тогда в одном халате?

– У меня платье порвалось.

– Да ты что, с ума сошла? Ты понимаешь, что оно у тебя последнее? У меня нет денег тебе каждый день по новому платью покупать!

Бабушка входила в раж, будто залезла на высокую трибуну. Сейчас начнет кого-нибудь разоблачать.

Елена Борисовна, будто заранее знала, заглянула мимоходом, пробегая по коридору, и сказала:

– Девочка совершенно ни в чем не виновата!

– Да уж, разумеется! – откликнулась баба Элла. Она посмотрела на Верку, как Наполеон на блоху, и приказала: – Садись и смотри.

Верка села. Баба Элла протянула ей фотографию, небольшую, поляроидную. И зашипела, предупреждая: показ секретный!

Верка сразу узнала фотографию. Ее показывал милиционер, а потом, видно, забыл взять.

– И что? – спросила Верка.

– Неужто забыла?

– Я ее видела?

Верка сразу встревожилась, как заяц, который почуял волка, но еще не догадался, с какой стороны он идет.

– Папаню знаешь? Ну, Папаню?

– Еще бы не знать.

Баба говорила шепотом, чтобы не слышали соседки по палате. Правда, почти никого не было, а Клавдия Семеновна торчала у окна, смотрела на пожарную машину.

– Он же ее из Северодвинска привез! У лейтенанта увел! Это так судили, что его оттуда выселили, а может, и сам убежал. Точно не знаю, чужие дела меня не интересуют.

«Вот именно, – подумала Верка. – А что же тогда тебя интересует?»

– Как ее зовут? – спросила Верка.

У нее уже зародилось подозрение. Она же не дура, простите.

– Ее? У нас фотография должна дома быть. Она с Маринкой и этой, ну как ее... Устиновской! Три боевые подруги!

– Как? Ее? Зовут?

Если надо, Верка может спрашивать, как следователь на важном допросе.

– Как? – Баба задумалась. Она не притворялась. Просто забыла.

– Оксаной? – не выдержала Верка.

– А ты откуда знаешь? Вспомнила, да? Вспомнила?

– Так Оксаной?

– Ну а как же еще? Оксана. Они с Папаней сначала хорошо жили, он даже не пил. Представляешь?

– Баба, даешь слово, что на фотографии изображена Оксана, жена Папани и мамина знакомая?

– Никаких слов я тебе не дам. Я старая женщина, пожилая, у меня здоровье подкачало.

Баба притворялась немощной и растерянной. Боялась.

– Ты что-то знаешь?

– Да кто мне скажет? От меня всё таят.

– А что случилось с этой Оксаной? Почему я не знаю? Почему я о ней не слышала?

– А она пропала, – просто сказала баба Элла. – За год до твоей мамочки.

Баба Элла – папина мать, не мамина, поэтому она не переживала. Вот отца она всегда защищала. А маму ей не жалко. Она ее никогда не любила.

– Дай фотографию.

– Да забери ты ее! На черта она мне сдалась? Сама милиционеру отдашь.

– Она пропала – и не нашли?

– Папаня даже спился с горя. А теперь вот нашли. И зачем только ее взорвали?

– Морг взорвали из-за нее? – Верка произнесла вслух собственные мысли. – Почему детеныш взорвал морг? Чего они испугались?

– Лучше помолчи, Верка, – посоветовала баба Элла, – а то они и до тебя доберутся. Я тебе по-детективному скажу: идет ликвидация свидетелей.

– Кто они?