Наездница. Сожженная тобой

Меня нельзя было назвать ни кругленькой, ни аппетитной, ни тем более «милой». Мне исполнилось семнадцать, но природа не спешила делать из меня женщину, лишь слегка добавив округлостей в область груди и бедер. Плечи выглядели острыми даже сквозь плотную ткань амазонки. Я задирала подбородок, отчего тонкая шея казалась еще длиннее, и щурила светло-зеленые глаза, будто постоянно принимала чей-то вызов. Единственное достоинство моей внешности (да и то весьма сомнительное) - волосы. Рыжую голову — отличительную черту рода О'Брайан — в той или иной степени унаследовали все мои кузены, но лишь я одна родилась с шевелюрой цвета закатного солнца.

Через пару минут Банни наконец соорудила прическу, помогла мне со шнуровкой на сапогах, и я выбежала из спальни. Поместье постепенно просыпалось. Аристократы еще досматривали седьмой сон, а слуги уже вовсю работали — мыли полы, разжигали огонь в каминах, готовили.

Холодный уличный воздух окончательно лишил меня решимости. Низкое, только появившееся над горизонтом солнце пряталось в тучах, изредка посылая на землю тусклые лучи. Март подходил к концу, но оно все еще медленно и неохотно вставало по утрам. Над травой стелился густой белый туман, и я поежилась - в такую погоду опасно отходить от дома: можно заблудиться в холмах и случайно угодить в Ши[2], «оборотный» мир. Теплая амазонка немного спасала от промозглой утренней свежести, но желание вернуться в постель было почти нестерпимым.

Стиснув зубы, я быстро пошла к загону, втайне надеясь, что берейтор уже успел позабыть про строптивую дворянку. У него и помимо меня была куча работы —табун в тридцать голов подразумевал почти постоянное присутствие на тренировочном поле или в конюшне. Лошади — чистокровные, здоровые, готовые к скачкам и конкуру[3] — были главным источником доходов моего отца. Занятия с людьми не входили в обязанности наемного берейтора, по сути являясь всего лишь прихотью аристократов.

Но Адам Брукс все равно ждал меня.

Адам Брукс

- Доброе утро. Вы опоздали, поэтому начнем немедленно.

Он стоял недалеко от входа в леваду, огороженную площадку для занятий с лощадьми, держа в поводу Айлин. Птица, в отличие от своей хозяйки, была в прекрасном настроении, ничуть не смущаясь холода и присутствия чужого мужчины.

Я сухо кивнула в ответ на приветствие, чувствуя себя в высшей степени некомфортно. Только сейчас я смогла как следует рассмотреть его — вчера образ берейтора слился в одно размытое, подернутое дымкой волнения пятно. Не особенно высокий, но крепко сложенный. Плечи широкие и мускулистые - куртка сидит внатяг, брюки заправлены в высокие сапоги. Шляпа частично скрывает темные, почти черные, волосы. Ночью прошел дождь, и вид его сапог, испачканных грязью почти до самых щиколоток, заставил меня брезгливо сморщиться. Простолюдин снова курил, и мое появление не только не заставило его упасть оземь, а даже избавиться от папиросы.

- Первое занятие посвятим тому, чтобы оценить ваш уровень и умения. Кобыла уже размялась, теперь очередь леди О'Коннор.

Я подняла брови, не очень-то понимая, чего он хочет. Берейтор гладил лошадь по шее, и кобыла весело перебирала ногами, словно ей-то уж не терпелось показать ему «свои умения». Вот предательница!

- Зарядка, миледи, - пояснил Адам, - неужели вы не разминаетесь перед верховой ездой?

- Нет, - буркнула я. - Зачем? Я сижу в седле с десяти лет!

- Чтобы просидеть в нем еще столько же, а не превратиться раньше времени в дворецкого Джозефа, - усмехнулся он, и я вспыхнула. Да, у Джозефа имеются некоторые проблемы со здоровьем: по лестнице пятидесятилетний мужчина взбирается трудновато, иногда останавливается и хватается за поясницу, вздыхая и проклиная проклятый радикулит. Но для своего возраста он прекрасно держится, право!

- Мне это не нужно, - заявила я и направилась к своей кобыле. И, лишь подняв руку, наконец заметила, что на спине Айрин возвышается громоздкий горб — чудовищное приспособление под названием «дамское седло», две передние луки и единственное стремя которого предназначались для женской езды с перекинутыми на одну сторону ногами.

Надо же, да он готовился к нашему занятию! Внутри меня закипел гнев: предложить эту мерзость Марсель О'Коннор было сродни оскорблению.

- Бран! - закричала я, подзывая конюха. - Принеси мне МОЕ седло!

Слоняющийся неподалеку паренек умчался исполнять поручение (хоть делом займется, раз так и так подглядывает), а я принялась расстегивать подпруги, удерживающие ненавистное приспособление на Айрин. Я тяжело дышала — под внимательным взглядом Адама Брукса мои движения сбивались: становились слишком резкими, дергаными, быстрыми. Последний ремень лопнул, и тяжелая конструкция с грохотом свалилась на землю, заставив кобылу попятиться и испуганно заржать.

- Мне не требуется дамское седло! - заявила я и наклонилась вниз.