Нафаня

Сразу, как броненосцы вышли, решил содержимое фляги опробовать: поставил поднос на кровать и быстро открутил крышку у нее.

Да, именно этим меня тогда и угощали, — понюхал, что там булькает. — Если не ошибаюсь, то запах на миндальный похож, что–то шоколадное такое.

Тянуть больше не стал, сделал, как и предупреждали, всего четыре глотка. Четыре то четыре, а ощущение такое будто полноценно напился. Как и в прошлый раз, жажда почти сразу же отступила, только сейчас никто в морду не бьет и я смог полноценно насладиться эффектом этого непонятного напитка.

Недолго наслаждался — желудок взвыл громче прежнего, требуя кончать фигней страдать и быстрее с подносом разобраться, изучить, что там такое под крышками находится. Не стал ему противиться, но сначала решил всё же одеться. Вот так, под охи — из–за боли в избитом теле, да под возмущенное бурчание желудка и одевался. Надеясь при этом, что никому я сейчас, вот прямо сейчас, срочно не понадоблюсь, а то этот рычащий проглот сам меня сожрет изнутри.

— Так, поднос, иди сюда, — сел на кровать и поставил его себе на колени. — Сейчас посмотрим чем тут угощают, — пробормотал тихонько, рассматривая, что мне тут такого принесли.

Квадратный поднос, на ощупь вроде как из картона сделан, но выглядит как металлический. Три больших отделения, каждое своей отельной крышкой накрыто, в четвертом, маленьком и круглом, средних размеров картонный стакан с крышкой стоит. Посередине, в углублении, ложка/вилка пластиковая в целлофан упакованная.

Вот с них и начал. Распаковал и…

— Ах! — втянул я носом аромат, сняв чуть выпуклую крышку с первого отделения на подносе. — А хорошо здесь кормят.

Густой наваристый фасолевый суп с приличным количеством мелконарезанного мяса (видимо повар знал кому готовит, челюстью всё же больно шевелить, большие куски пережевывать). Желудок в очередной раз рыкнул — поторапливая и я больше не стал сдерживаться. В таком темпе ложкой заработал, что даже вкусом толком насладиться не успел, как суп провалился внутрь.

Вкусно, но мало! И хлеба не дали, жмоты. Я обычно хлеб с хлебом ем и хлебом закусываю. Мать всегда удивлялась, как можно макароны или те же пельмени с хлебом есть? Но мне нравилось именно с ним: пусть меньше съем, зато вкусно.

В следующих отделениях каша гречневая с мясной подливой и салат с морковкой и… со спаржей, если не ошибаюсь. Не важно, всё это последовало вслед за супом. Вкусно, хлеба всё также не хватает, но хоть порции приличные, не пожалели.

Желудок вроде и еще бы не оказался чем–нибудь закинуться, но то он от жадности. Еда вполне сытная и съел я сейчас раза в два больше обычного. Так что скоро сонливость навалится, а так как тут делать нечего, то я ей скорее всего поддамся.

Сладкий, даже чересчур, чай в картонном стаканчике пил уже не спеша. Его я планировал у себя оставить, будет из чего воды потом напиться. Поднос же, накрыв обратно крышками, возле двери поставил. Туалетную бумагу, рулон которой мне сверху на подносе преподнесли, отнес к унитазу, с опаской на стену поглядывая, не решат ли меня сейчас взбодрить видом… Пургена.

Ну а че? Нормальная кликуха! Его, наверное, потому и поселили в такой близости от мыслительного места, что не хотят чтоб арестанты тут думы думали и таким видом наблюдателей смущали.

Вот так, управившись, сел на кровать и прихлебывая уже порядком остывший чай, принялся в голове крутить — что я сегодня узнал, в попытке понять — где очутился.

Первое, туман тот точно отсюда. Видимо из какой–то секретной лаборатории утечка произошла. Настолько секретной, что о ней даже слухов у нас в городе не ходило.

«Интересно, правительство в курсе, что тут изучают?»

Хотя это глупый вопрос, конечно в курсе. От них такое не скроешь. Наверное программа суперсолдат каких–нибудь, а Пурген — это неудачный эксперимент.

При мысли о том, что он результат эксперимента, даже совестно немного стало.

«Извини, братишка, за такое прозвище, — бросив взгляд в сторону, где он должен обитать, мысленно попросил у него прощения, — но ты реально страшный!»

Понимаю, что вскоре сам могу таким вот Пургеном стать, но прозвище в голове уже сложилось и только так о нем и думается. Но, судя по его поведению, ему, я так думаю, уже всё равно как его называют. Чего–чего, а мозгов там у него точно уже не наблюдается.

Но то ладно, сейчас в другом нужно разобраться!

Что это за мужик, знахарь который? Руками машет вокруг тела и, видимо, не просто так машет. Экстрасенс?

Потом, те двое броненосцев, в городе, меня иммунным назвали. Но это, я так понимаю, к тому туману иммунный. Не зря он химией вонял. И… Точно! Дед Витя, он на здоровье обычно не жаловался, крепкий старик был. Как и баба Оля, шустрая старушка, но вдруг склерозом стала страдать, — кинул я подозрительный взгляд в сторону камеры Пургена. Этот тоже, похоже, о себе ничего не помнит, даже говорить не может, только урчит страшно и жрать хочет. И пофиг ему, что и кого жрать…