Наган и плаха

И ни слова в ответ, засуетилась, забегала Аглая, хотя прибирать-то особо нечего было. Двух минут хватило на всё про всё. И сама девица будто преобразилась враз — сущая покладистость и смиренность. Аккуратно присела напротив хозяйки, вздохнуть лишний раз опасаясь. Заметила платочек свой на столике, второпях забытый, потянулась, но остановил её громкий стук, и распахнулась дверь — сияя улыбкой до ушей, едва сдерживаясь, чтобы не броситься вперёд, замер Егор на пороге, наткнувшись на грозный взор артистки. На него давили, подталкивали поспешавшие вперёд и на выход, но сдвинуть с места не удавалось никому. Кто-то пискнул, придавленный, кто-то недовольно чертыхался.

— С приездом, Маргарита Львовна, — взяв себя в руки, вымолвил наконец Ковригин, не замечая Аглаи.

— Вас не узнать, Егор Иванович, — ответила она сухо. — Принимайте вещи. Августина, — кивнула прислуге, — поторапливайтесь, да смотрите, чтоб не подавили корзинки с моими шляпками.

Вот и вся встреча.

IV

Бросая колкие взгляды на сжавшуюся, замкнувшуюся в себя Серафиму, Егор старался по её лицу разгадать причину незаслуженно холодной встречи, сердился и мучился, не находя ответа, подыскивал себе успокоение — при народе, на глазах завистливых, жадных до сплетен и чужих секретов могла ли она вести себя иначе?.. А с другой стороны? Он тоже исстрадался, её дожидаясь. Он в чём виноват? Срывать на нём злость? Могла улыбнуться хотя бы уголками губ, краешками глаз, как одна она умела…

— А, чёрт! — он вздрогнул, мысли его оборвались, резко затормозил автомобиль и высунулся чуть ли не по пояс из окошка. — Ну куда прёте, граждане-дворяне? На тот свет не успеете?

Ковригин ещё не привык к чудному движению на курортах, а в этом незнакомом городе ему особенно было не по себе. Здесь почему-то беспечно разгуливали по шоссе словно в парке, не переходили улиц, а бросались с одной стороны на другую толпами, как морские волны на берег, и каждый пешеход норовил обязательно угодить под колёса. Поэтому он вёл машину рывками или резко выруливал баранку либо внезапно тормозил, отчего его пассажиркам приходилось несладко, а перепуганная насмерть Августина, повизгивая, каждый раз цеплялась за что попало, нередко путая его голову с имевшимися в салоне ручками на дверке.

Серафима же и при этом настырно молчала, не проронив ни слова ещё с вокзала. Когда там он замер возле сверкавшего лаком автомобиля, распахнул дверки, уложил багаж и широким жестом пригласил их в салон, она, стараясь не глядеть на него, спросила:

— Откуда такой шик?

Его прямо подкосило уничижительное её пренебрежение, но он нашёл силы лихо улыбнуться и попытаться заглянуть ей в глаза:

— Это ж всё Василий Петрович. Ему везде как два пальца!..

Попытка развеселить не удалась, напротив, она даже нахмурилась, зато Августина рассыпалась в восторгах и первой запрыгнула на заднее сиденье. Он попробовал помочь забраться вслед Серафиме, подхватил осторожно под талию, попытался нежно прижаться, но она вырвалась, словно обожглась, оттолкнула его руку.

— Странников упросил хорошего товарища, — смутившись, расстроился он и вспомнил разговор ответственного секретаря с Богомольцевым насчёт машины.

Состоялся он накануне, загорали опять без Арестова у моря, прячась под навесом от расшалившегося, жарившего не на шутку солнца, раскупорив уже третью бутылку душистого крымского вина. Ковригин устроился поодаль, как велено было, держал себя в полной трезвости, поэтому слова их врезались в память, и было отчего.

— Встретить бы их по-человечески, — заикнулся Странников, то и дело подливая вина старшему товарищу.

— По-человечески это как? — лениво потягивал из рюмки Богомольцев, хитро щурясь.

— Ну, чтоб впечатления с первого дня складывались. Тут ведь, как в сказке, не то что у нас там было: до сих пор вонь пропавшей селёдки не выветрится.

— Ишь ты! Быстро запрягаешь… Баба-то стоит того?

— Вам понравится, Исаак Семёнович.

— Гляди, я на́ слово не верю. Люблю всё своими руками пощупать.

И он захохотал, вскинул волосатые руки, хватая воздух толстыми короткими пальцами.

— Вдруг да какой изъян обнаружу?

— Вот и проверите. Их две. Выбирайте. — Странников стал красочно расписывать достоинства обеих, язык его хотя и заплетался, но с Серафимой ему придумывать не пришлось, а насчёт Августины чрезмерно фантазировал секретарь, так как ни разу её не видел, но выбрался из затруднительного положения, ещё более развеселив слушателя.

— Твоя-то кто? — явно не стерпев, приподнял голову Богомольцев. — Маргарита или вторая, как её, кстати?

— А какая разница? Приглянется — любая вашей будет, — не унимался расходившийся секретарь.

Подсластил Странников начальству, но увлёкся спьяну, не заметил, как покорёжило Егора, но Ковригин унял дрожь в кулаках, а Богомольцев вдруг согнал похоть с лица, строго подытожил, словно и не пил:

— Машину найти не загвоздка, шофёра где взять? Нам чужие глаза не нужны.

— Так вон же он, — махнул рукой в сторону Егора Странников. — Он у меня и швец, и жнец, и на дуде игрец!..