Нагаш бессмертный

Ушоран снова и снова обходил кругами человека, шумно шлепая своими сандалиями по лужам темной крови, покрывавшим мраморный пол. В комнате висел тяжелый запах смерти, который не могли затмить благовония, горевшие рядом с пьедесталом в дальнем конце комнаты. Когда-то Зал благочестивых размышлений служил местом, где царица Ламии появлялась в священные дни, чтобы благословить свою семью и самых важных аристократов города. После создания храма и тщательно продуманных ложных похорон Нефераты зал стал ее тронной комнатой, где она продолжала править Ламией через свой Бессмертный суд.

Все это кануло в небытие после предательства Убайда и исчезновения Алкадиззара. Теперь зал мало чем отличался от склепа, где царица планировала свою месть. Пространство перед пьедесталом было заставлено инструментами пыток: деревянными каркасами и бронзовыми клетками, бочками со смолой и столами, усеянными наводящими ужас иглами, крюками, пилами и ножами. Здесь воняло, как на скотобойне. Вот уже несколько лет на мраморный пол почти беспрестанно изливались реки крови, конца которым не было видно.

Владыка Масок медленно досчитал до пяти и снова повернул иглу. С прерывистым стоном человек прогнулся в деревянном каркасе, не в силах унять дрожь в руках и ногах. Согласно информации от агентов, перед мим висел кожевник; по его тонким лисьим чертам лица и темной обветренной коже Ушоран догадался, что этот человек произошел из пустынных племен Дальнего Запада. За последние годы такие, как он, часто приходили в город в поисках любой работы в квартале Торговцев. Большинство стали ворами – этим ремеслом пустынные кочевники хорошо владели, – но этот нес с собой кожаную сумку с инструментами, когда люди Ушорана поймали его на улице. Быть может, он слишком долго засиделся в своей лавке, заканчивая работу над ремнем или парой ботинок для хозяина каравана или капитана корабля, или же решил заскочить в один из местных винных магазинчиков и потерял счет времени. А может, он только недавно появился в городе и не знал о том, что с наступлением темноты на улицах лучше не показываться. В эти дни большинство людей не показывались в квартале Торговцев или у пристани в ночное время – конечно, если они ценили свою жизнь.

Ушоран замер на несколько секунд, внимательно прислушиваясь к затрудненному дыханию. Нужно уметь замечать, какую боль испытывает человек и насколько ясен его разум в тот или иной момент. Когда начинающий некромант посчитал, что пришло подходящее время, он встал перед деревянным каркасом и взялся за узкий подбородок жертвы. Ушоран с удовольствием заметил, как человек дернулся от этого прикосновения. Он поднял подбородок несчастного, чтобы взглянуть в его глаза.

– Сколько это будет длиться, зависит только от тебя, – сказал Ушоран. – Ты понимаешь? Ответь на мои вопросы, и все закончится.

Человек на каркасе сделал прерывистый вдох. Из его губ исторгся жалобный вой.

– Не надо, пожалуйста… Я не знаю, – прошептал он едва слышно.

Пальцы Ушорана сильнее сжали челюсть несчастного.

– Нет-нет, – медленно сказал он, как учитель – незадачливому ученику. – Ты ведь умный парень. Думай. Этого человека уже видели в квартале Торговцев; он высок и широк в плечах, у него хватка кузнеца. Скорее всего, он был одет как обычный горожанин, а может, и как попрошайка, – но он красив и говорит, как аристократ. Такому человеку ведь нелегко скрыться в толпе, правда? Возможно, ты замечал его мельком. Просто скажи, где и когда. Вот и все.

Кожевник моргнул, широко раскрыв глаза, не в силах сосредоточить взгляд на чем-то. Он застонал, издав звук, который шел из самых глубин его души. Слезы отчаяния показались в уголках его глаз.

– Пожалуйста, – взмолился он. – Я не знаю. Я… я клянусь! Почему… почему вы не верите м-мне?

Ушоран разочарованно усмехнулся. Этот глупец слишком горд, чтобы лгать, даже ради спасения от страданий. С ним можно развлекаться еще много часов, пока выдерживает сердце. Тщательно скрывая признаки наслаждения, Владыка Масок повернулся к пьедесталу.

– Он упрям, о великая, – сказал Ушоран той, что восседала на древнем деревянном троне. Владыка Масок пожал плечами. – С другой стороны, быть может, он говорит правду. Отпустить его?

Неферата изучала измученного человека с жутким змееподобным спокойствием бессмертной. Она не носила свою золотую маску с того самого дня, когда ее предал Алкадиззар, и ее бледное, потустороннее лицо отдавало холодом и беспощадностью пустынной ночи. Кроме того, вечная царица отказалась от роскошной обстановки храма; ее белое шелковое платье потускнело и истрепалось, рукава и подол покрылись слоями грязи и застарелыми пятнами крови. По правде говоря, она походила на труп, только что выкопанный из могилы, а немигающие глаза светились ненавистью к проклятому человечеству.