Нагибатор Сухоруков

— Мне грустно смотреть на окружение Сухой Руки. Столько мудрых, могучих людей. Они столько делают для владыки, вознесли его на вершину могущества. А что он в ответ? Посмотри на себя, на Черного Хвоста. Или хоть на Луча Света, который пусть и мастер, но снабжает Сухую Руку и стек-тлой и тумбагой. Единственный, кто пребывает в достойном дворце — это Правая Рука в Крыле. И то лишь потому, что там уже имеется старый дворец владыки. А остальных Сухая Рука не ценит…

— Ты и себя забыл упомянуть, казначей.

— Что я… Я скромный торгаш. К тому же, у меня был дворец. Бывшая усадьба Носача… Покуда не пришли пурепеча. И покуда владыка не велел снести эту усадьбу. Дал ли он что-то мне взамен?

— Но ведь дал?

— Будку при хранилище! Прекрасная Слеза, я ведь таков же, как и ты. Мне много не надо. Но это унижает высшую власть. Владыка не понимает, что копает под собой яму. Что видит народ? Он видит не почтенных сановников, имеющих статус, достоинство. Он видит таких же простых людей. А раз они простые — то зачем им служить? А раз они опора владыки — то, может быть, и владыку слушаться не след? Разве ты не видишь, Прекрасная Слеза, что происходит? Покуда мы все заботимся о величии и процветании державы, Сухая Рука ведет ее в пропасть!

— Ну, не знаю… На пропасть не очень похоже.

— А что будет, если все мы: и ты, и я, и Хвост с Ицкагани и прочими — если все мы лишимся уважения народа? Ведь на нас всё держится. И этот мир просто рухнет. Разве мы можем такое допустить?

— Ннака, мне кажется, ты…

— Нет, ты скажи, Прекрасная Слеза: готов ты допустить гибель державы?

— Нет, конечно, но…

— Разве держава, детище Золотого Змея, не превыше всего?

— Превыше, но…

— И что дороже и богам, и людям: держава или владыка?

— Остановись, Ннака! — растерянный Глыба, наконец, возвысил голос и хлопнул каменной ладонью по колену. — Разве Золотой Змей не защитник и покровитель владыки? Не источник его священной власти?

— Золотой Змей покровитель владычного рода, генерал. Через этот род, через его правителей он простирает свою благодать на весь четланский народ.

— Вот! — закивал Глыба. — Теперь правильно говоришь. Как же можно вообще думать о том, чтобы мы… чтобы народ перестал слушаться Сухую Руку?

— А кто сказал, что Сухая Рука — единственный, кто имеется во владычном роде?

Глава 19. Мы словно ляхи

Погребальный костер был совсем небольшим — все-таки сжигали лишь голову. Голову несчастного Тувуака — князя-задохлика, который хотел переиграть всех. Неожиданно его переиграл даже не я, а молодой князь-пеликан. Который, если честно, весной показался мне простоватым. Правда, деятельным. И вот, деятельный Атотола узнал, что Тувуак спелся с четланами — и не стал ждать.

— Ты мне одно скажи, — глядя на пламя, тихо спросил я у посла, которому велел прийти со мной на погребальный обряд. — От моря до Излучного долгий путь, как тебе удалось привезти голову в такой отличной сохранности?

— Мудрый Атотола велел мне везти Тувуака живым, — со спокойным почтением в голосе ответил посол. — А за день до приезда в Излучное отрубить ему голову и положить в кожаный мешок.

«Как дети, — покачал я головой. — Жестокие дети, не ценящие чужие страдания».

— А с телом что сделал?

— В реку сбросил.

— Это плохо.

Посол согласно вздохнул. Он был излишне спокоен. Послы с головами в кожаных мешках, обычно, обратно возвращаются таким же образом — головами в кожаных мешках. И толимек приехал в Излучное, готовый к подобному исходу.

«Однако, тебе, парень, страшно повезло, — мысленно обратился я к индейцу-камикадзе. — На тебя у меня другие планы».

— После похорон верно служившего мне князя я буду пребывать в трауре и молиться Золотому Змею о лучшей доле для его души, — сообщил я послу, едва костер прогорел. — Поэтому пока мы не можем завершить переговоры. Тебя вызовут ко мне, когда придет срок. Пока же можешь отправить домой гонца с вестью о том, что свой долг ты выполнил.

Посла я передал Широкому Дубу. Пусть поселит его в гостинице и с завтрашнего дня устраивает регулярные экскурсии по местным достопримечательностям. Я же отправился…

«Нет, не молиться, — грустно усмехнулся я. — Прости, червячок, пока не до этого».

В моем рабочем кабинете меня уже ждали оповещенные отцы-командиры. Будем совет держать! Хотелось ворваться на совет с криком: «Солдатушки-ребятушки! Нашему царю показали фигу! Умрем все до последнего!»… Но не буду, наверное.

— Посол из Амотлаткуа передал слова князя Атотолы: мол, четлане, вы наказали куалаканцев за их дерзость, это по обычаю. Но в другие княжества вы лезть не должны. Гоухом!

— Чего? — удивился Аскуатла.

— Уходите в свои горы, говорят. Ну, что, братцы, уйдем?

За столом оживление и смешки. Генералы потирают ладони, только-только отвыкшие от оружия.

— Верно понимаете! Такое спускать нельзя. Да и вообще, появился отличный повод идти дальше. В новые княжества. Но сделать надо всё умно.

Я сел за общий стол.