Нагие и мёртвые

Но когда Даллесон стал майором, начались его беды. Обнаружилось, что ему редко приходится вступать в прямой контакт с рядовыми, что он общается исключительно с офицерами, и это как-то выбило его из колеи. В офицерской среде он чувствовал себя неловко.

Даже будучи капитаном, Даллесон считал себя на три четверти рядовым и сожалел о тех днях, когда его простота приносила ему уважение солдат. Когда он стал майором, ему пришлось следить за своими манерами, и он никогда не был по-настоящему уверен в себе и своих решениях. Наконец он почувствовал — втайне, не признаваясь себе в этом, — что непригоден для порученной ему работы.

Высокие звания тех, с кем он работал, а иногда и обязанности по службе оказывали на него какое-то гнетущее действие.

Тот факт, что он являлся начальником оперативного отделения штаба, только усиливал его чувство неловкости. Начальник оперативного отделения штаба дивизии ведает оперативными вопросами и вопросами боевой подготовки. Чтобы успешно справляться с этими обязанностями, нужны ум, аккуратность, быстрота и большая трудоспособность. В другой дивизии Даллесон, видимо, не удержался бы на таком посту, но генерал Каммингс проявлял больше интереса к операциям, чем обычно это делают командиры дивизий. Было немного таких планов и операций, автором которых не являлся бы сам генерал и которыми он не руководил бы лично. При таком положении дел, когда майор оставался в тени замыслов генерала, не требовалось тех качеств, которыми надлежало обладать начальнику оперативного отделения штаба дивизии. И майор удерживался на своей должности. Перед ним был пример предшественника — полковника, который полностью соответствовал должности, но был смещен как раз потому, что начал брать на себя функции, которые генерал предпочитал сохранить за собой.

Майор продолжал работать или, вернее, с трудом выполнял свои обязанности, ибо отсутствие способностей заменяла его усидчивость.

Со временем Даллесон овладел механикой планирования в армии, отчетностью, которую должен был готовить, но по-прежнему чувствовал себя неуверенно. Он испытывал страх из-за медлительности своего мышления, из-за того, что на принятие решения ему требовалось много времени, особенно когда он не видел перед собой руководящего документа, а времени было в обрез. Ночи, подобные той, которую он провел с генералом, когда японцы наступали, мучили его при каждом воспоминании о них. Он знал, что не сможет так легко и быстро построить боевые порядки войск, как это сделал генерал, пользуясь полевым телефоном, и все время думал, как бы он вышел из положения, если бы генерал поручил эту задачу ему. Он всегда боялся, что окажется в ситуации, которая потребует от него значительно большего, чем то, на что он способен. Он предпочел бы любую работу, только бы не быть начальником оперативного отделения штаба дивизии.

И все же майор никогда не просил о назначении на другую должность. Одна мысль об этом вызывала у него страх. Он всегда был глубоко предан своему командиру, если считал его хорошим офицером, а никто не производил на него лучшего впечатления, чем генерал Каммингс. Для майора Даллесона казалось немыслимым уйти от генерала, если только не прикажут. Если бы японцы напали на штаб, он отдал бы жизнь за генерала. Это чувство было единственной романтической черточкой во всем строе его характера и мировоззрения. Конечно, майор не был лишен и самолюбия, хотя оно было глубоко скрыто. Майор имел не больше шансов стать генералом, чем богатый средневековый купец — королем. Майору хотелось получить звание подполковника и даже полковника до окончания войны, и должность начальника оперативного отделения штаба дивизии позволяла на это рассчитывать. Он рассуждал просто: он намерен оставаться в армии, и если достигнет ранга подполковника, то после войны его, вероятно, не понизят в звании ниже капитана.

Из всех воинских званий это было ему наиболее по душе, если не считать звания старшего сержанта. Самолюбие подсказывало ему, что было бы унизительно снова стать сержантом или рядовым. Так, без особого удовольствия, он продолжал выполнять свои обязанности начальника оперативного отделения штаба дивизии.

Закончив составление графиков, он без всякого желания занялся приказом на марш, согласно которому батальон подлежал переброске с линии фронта к побережью. Сама по себе это была несложная задача, но, поскольку он не знал, какой батальон будет использован, то вынужден был подготовить четыре варианта приказа и выработать порядок перемещения войск, которые должны были бы занять место перебрасываемого батальона. Эта работа заняла у Даллесона почти весь день. Хотя он и поручил часть ее Личу и другому своему помощнику, нужно было их проверить, а майор делал все очень кропотливо и очень медленно.