Нагие и мёртвые

 Позади себя Галлахер услышал шорох и вздрогнул. Это был Мартинес, он нервно потирал голову.

 - Черт возьми, не спится, - сказал он.

 - Да...

 Мартинес сел рядом с ним.

 - Кошмары снятся. - Он с угрюмым видом закурил сигарету. - Заснул и... слышу: Рот кричит.

 - Да-а, от этого внутри все переворачивается, - пробормотал Галлахер. - Я никогда особенно не любил этого парня, но совсем не хотел, чтобы он так кончил. Я никогда никому не желал смерти.

 - Никому, - повторил Мартинес. Он слегка потер лоб, словно у него болела голова. Галлахера поразило, как плохо выглядел Мартинес. Его тонкое лицо осунулось, глаза были тусклые, взгляд - отсутствующий. Заросшие щеки давно нуждались в бритве, и он выглядел намного старше своих лет из-за грязи, въевшейся в морщины на лице.

 - Ну и в переплет мы попали, - пробормотал Галлахер.

 - Да-а-а. - Мартинес осторожно выдохнул дым, и они смотрели, как он исчезает в раннем утреннем воздухе. - Холодно, - сказал он.

 - На посту было еще хуже, - хрипло произнес Галлахер.

 Мартинес снова утвердительно кивнул. Он сменился с поста в полночь и с тех пор не смог заснуть. Одеяла не согрели его, и всю остальную часть ночи он дрожал и ворочался. Даже теперь, к утру, не стало легче. Напряжение не проходило, и его продолжал мучить все тот же неопределенный страх, не дававший ему спать всю ночь. Этот страх тяжело навалился на него, и Мартинес был словно в лихорадке. Уже более часа его преследовало выражение лица убитого им японца. Оно накрепко запечатлелось в его мозгу; он помнил, как был парализован страхом, когда стоял в кустах с ножом в руке. Дрожа от нервного озноба, Мартинес то и дело нащупывал пальцами пустые ножны на своем бедре.

 - Какого черта ты не бросишь ножны? - спросил Галлахер.

 - Да, конечно, - поспешно проговорил Мартинес.

 Он был слегка смущен. Его пальцы дрожали, когда он отстегивал ножны от ремня. Он бросил их в сторону и содрогнулся, услышав пустой дребезжащий звук от их падения. Мартинеса опять охватил приступ беспокойства. Галлахеру же явственно представилось, как каска Хеннесси покатилась на песок... Мартинес машинально потянулся к ножнам, понял, что их больше нет, и вдруг как будто под действием какого-то неожиданного толчка явственно представил, как Крофт приказывает ему молчать о том, что он обнаружил во время разведки. А ведь Хирн погиб, веря... Мартинес потряс головой, задыхаясь от нахлынувшего на него чувства облегчения и ужаса. Нет, это не его вина, что они оказались на горе.

 Его прошиб пот. Он дрожал на холодном горном воздухе, борясь с обуявшим его тревожным предчувствием, таким же, какое он испытывал на десантном судне накануне высадки на Анопопей. Он невольно стал пристально рассматривать мозаичные камни и заросли джунглей на возвышавшихся над ним хребтах. Закрыв глаза, он ясно увидел, как опускается сходня на десантном катеро. Его тело напряглось в ожидании пулеметного огня. Но ничего не произошло, и он открыл глаза, испытывая необъяснимый страх. Что-то обязательно должно было случиться.

 "Если бы только посмотреть фотокарточку сына", - думал Галлахер.

 - Мы лезем в чертову западню, взбираясь на эту гору, - пробормотал он.

 Мартинес утвердительно кивнул головой. Галлахер вытянул руку и на мгновение коснулся локтя Мартинеса.

 - Почему мы не поворачиваем назад?

 - Не знаю.

 Это же самоубийство. Что мы, стадо паршивых горных козлов? - Он потер свою колючую бороду. - Пойми, мы все погибнем.

 Мартинес пошевелил пальцами ног внутри ботинок с выражением мрачного удовлетворения.

 - Ты хочешь, чтобы тебе оторвало башку?

 - Нет.

 Мартинес нащупал в кармане маленький кисет с табаком, в котором лежали золотые зубы, снятые им с трупа. Может, надо было бы выбросить их, но они хорошие и стоят больших денег. Мартинес поколебался и решил все-таки оставить их.

 - У нас нет ни одного шанса.

 Эти слова Галлахера потрясли Мартинеса, он реагировал на них так, словно был резонатором. Они сидели, уставившись друг на друга, связанные общим страхом. Мартинесу хотелось как-то рассеять тревогу Галлахера.

 - Почему ты не скажешь Крофту, чтобы он прекратил разведку? - продолжал Галлахер.

 Мартинес зябко поежился. Конечно, он мог бы сказать Крофту, чтобы тот повернул назад. Но поступить так для Мартинеса было слишком непривычно, и он поспешил отказаться от этой мысли. Просто спросить Крофта, пожалуй, можно было бы, а сказать, чтобы он повернул, - нет, это страшно. Сейчас у Мартинеса сформировался какой-то новый взгляд на события и людей. Вот и тогда, в тот момент, когда он готовился убить японского часового, ему пришла в голову мысль, что тот ведь такой же человек, за что его убивать? А теперь вот он понимает, что продолжать разведку - это просто глупо. Если он спросит Крофта, тот, может быть, тоже поймет, что это глупо.

 - О'кей, - кивнул он, встал и посмотрел на солдат, закутанных в одеяла. Некоторые уже просыпались. - Давай разбудим его.

 Они подошли к Крофту, и Галлахер начал его трясти.

 - Ну, поднимайся. - Он был несколько удивлен, что Крофт все еще спит.