Наглец

Смотрю на нее. Обмякшую, обессиленную, привалившуюся головой к моему плечу.

Она красивее любой из женщин. С прядью волос, прилипшей к губам, с прикрытыми веками и полуулыбкой, внезапно озарившей лицо. По светлой коже ее бедер, вниз, бегут мурашки.

Делаю последний резкий толчок, еще один, и сильно, впиваясь пальцами почти до синяков, прижимаю ее к себе. По телу проходит ток, напряженные мышцы взрываются фейерверком из щекочущих искр. Пульсирую изнутри и снаружи. Горю от наслаждения.

А когда наши сердца немного успокаиваются, Соня осторожно слезает с меня и стягивает вниз свои кружевные трусики. Небрежно отбрасывает их в сторону.

А я продолжаю сидеть на краю кровати, смеясь над собственными мыслями. Наивный мальчишка внутри меня спрашивает: «Неужели всё это, такое тесное, близкое, с большим количеством поцелуев может быть просто сексом?». Вряд ли. Но девчонка тут же отвлекает меня от этих дум.

Забирается на постель и утягивает за собой. Мы падаем на подушки и какое-то время лежим, обнявшись, впитывая кожей влагу с тел друг друга. Долго смотрим в глаза. И меня вдруг накрывает какое-то плохо изученное наукой чувство, когда от нахлынувшей нежности невыносимо хочется отгрызть кусок другого человека.

И мы снова целуемся, одновременно познавая тела друг друга прикосновениями. Ладонями, губами, языком. А потом я наваливаюсь на нее сверху, и мы занимаемся любовью медленно и чувственно, как будто нет никаких «было» или «будет», а есть только «сейчас» и только «мы».

С первыми лучами солнца приходит усталость.

Я мог бы продолжать это вечно, но тело уже настолько измождено и вымотано, точно из него высосали все соки. Мои мышцы расслаблены, кожа горит, дрожь внизу живота постепенно утихает. Лениво перевернувшись, Соня подтягивается к краю постели и встает. Походка у нее забавная, идет к окну, будто на ватных ногах, неуклюже.

— Тебе больно? — Спрашиваю, принимая сидячее положение.

Становится стыдно, вдруг я перестарался и мог причинить ей неудобства.

— Нет. — Ни капли не смущаясь, она встает прямо у открытого окна. — Мне очень хорошо.

Упирается поясницей в подоконник, берет сигарету, прикуривает и глубоко затягивается. Ее фигурка смотрится такой изящной на фоне солнечных лучей, заполнивших разгромленный номер отеля. Длинные стройные ноги, аккуратная попка, упругий впалый живот, маленькие круглые груди с самыми красивыми на свете сосками.

Улыбаюсь.

Соня небрежным движением отбрасывает назад волосы и недоверчиво смотрит на меня. Разглядывает мое тело и задумчиво выпускает изо рта белесый дым. Ее губы, с которых свисает тонкая сигарета, прекрасны. Подобны розовым лепесткам, отражающим блики света. Сочные врата рая, припухшие падшие ангелы. Потрясающе сексуальные.

— И что будет дальше? — Усмехнувшись, спрашивает она.

Комочек пепла падает на пол, на валяющиеся под ее ногами смятые шторы.

— Хотел бы я знать. — Признаюсь честно.

Хотя прекрасно понимаю, что девушка имела в виду не предстоящее дело, а нас с ней — ее и меня.

19

Соня

Честно говоря, я и не знаю, труднее теперь будет изображать его девушку или, наоборот, станет легче. Всё перепуталось. Между нами. И внутри меня самой… Будто давно точившая сердце вредоносная программа была обезврежена. Или кто-то очень заботливый чудесным образом смог сбросить настройки моего организма до заводских.

Так сложно. Так легко. И все время хочется улыбаться.

Немного похоже на сумасшествие.

— Что тебе взять? — Спрашивает Глеб, застегивая рубашку.

Мы проснулись ближе к обеду и пропустили завтрак, поэтому теперь приходится в спешке решать все рабочие вопросы.

— Не знаю. — Задумчиво пожимаю плечами. — То же, что и тебе.

— Хорошо. — Кивает он. — Сейчас спущусь в ресторан, а ты иди сразу к ребятам.

Мы не смотрим друг другу в глаза. Виной тому стыд и смущение, а еще мне просто хочется целовать его всякий раз, как вижу.

— Думаешь, все получится? — Подхожу ближе.

Глеб возится с галстуком.

— Ты же сама понимаешь. — Его лицо приходит в напряжение. — Пятьдесят на пятьдесят. Если он заинтересовался, то сам найдет меня. Поэтому я и должен сейчас идти.

— Знаю. — Произношу тихо и подхожу ближе. — Позволь мне.

Беру в руки ленты галстука и аккуратно перекидываю их друг через друга, закручивая в красивый узел. Чувствую пристальный взгляд на своем лице и застенчиво поджимаю губы. Каким-то чудесным образом ему постоянно удается разгонять по моему телу миллионы мурашек одними лишь глазами.

— Кто это сегодня был? — Спрашиваю хрипло. — Ну… Я имею ввиду… со мной.

— Ты о чем? — Он внимательно следит за моими руками.

— Ночью. — Приходится прочистить горло, так сильно волнуюсь. — Ты или Матвей Палыч?

Воспоминание о горячем колхознике вызывает у меня смущенную улыбку.

— Я. — Отвечает Глеб твердо. — Или ты думала, что я стал бы тебя делить с кем-то еще?

У меня ком встает в горле. Поднимаю на него взгляд и застываю.

Значит, мне не показалось: наш секс действительно был исповедью. Был настоящим откровением не только для меня, но и для него.