Наглый роман (ЛП)

— Ван?

— Хм?

— Мне жаль. — Я крепче сжимаю руль. Я не привык раздавать искренние извинения, и это немного неуклюже, но я стараюсь изо всех сил. — Я отношусь к этому серьезно, но это мой первый рабочий день. С этого момента я буду работать лучше.

Она резко оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Ты была права, — говорю я.

Она преувеличенно тяжело дышит. — Ты в порядке? — Ее рука ложится мне на лоб, и она проверяет температуру. — Моргни дважды, если в тебя вселился демон.

Мои губы подергиваются. Я опускаю ее руку. — Я серьезно.

— Это приятный сюрприз.

— Забавно.

— Я считаю себя комедийным персонажем.

— Ван, хватит дурацких шуток. Я пытаюсь сказать кое-что важное.

— Прекрасно. Продолжай. — Она складывает руки на груди и поворачивается ко мне всем телом.

— Я не думал о том, как ребенок повлияет на твою карьеру. Я подумал, что ты можешь просто выгнать его или ее и продолжать жить как обычно. Ты права. Возможно, это последний раз, когда ты какое-то время работаешь моделью, и, пока я твой ассистент, я хочу убедиться, что это будет особенным для тебя.

Ваня опускает голову. — Спасибо. Мне, эм, жаль, что я так разозлилась.

— Что? Повтори это? — Я наклоняюсь к ней ухом.

Она толкает меня и смеется. — Ты слышала меня, Хадин.

Мы обмениваемся улыбками.

— Хорошо, мисс Бекфорд. Пристегните ремни, и я отвезу вас в аэропорт.

Меня совсем не удивляет, что будущая миссис Стинтон устраивает барбекю в механическом отсеке.

Что меня удивляет, так это то, что Ваня Бекфорд, абсолютный гермафоб и любитель всего модного, с радостью надевает пару грязных комбинезонов и присоединяется к детям, спрятавшим головы под открытым капотом грузовика.

Дон, невеста Макса, показывает детали прокладки двигателя и радиатора.

Внезапно упавший мне на голову фартук закрывает мне обзор урока автомеханики. Я запускаю пальцы в фартук со словами "не целуй повариху, если ты на ней не женат’ и перевожу взгляд на троицу мужчин, собравшихся вокруг гриля.

— Кто из вас, шутов, это сделал? — Я указываю пальцем на Холланда Алистера, Даррела Гастингса и, наконец, на Макса.

— Стинтон вызвался отдать тебе дань уважения, — говорит Алистер. Это огромный мужчина с задумчивыми глазами и голосом, который всегда звучит так, будто он раздражен.

— Макс? — Я выгибаю бровь.

— Подумай об этом. Из всех присутствующих здесь парней, — Макс указывает на компьютерного вундеркинда и психотерапевта, — ты, вероятно, единственный, кого пригласили на барбекю.

— Вау. Меня пригласили на барбекю, — вмешивается Даррел Хастингс. Он такой же высокий и широкоплечий, как Алистер, но в его чопорной манере держаться есть что-то, намекающее на военное прошлое. — Семья Санни устроила его для нас, когда мы отдыхали в Белизе.

— Где черная карточка этого человека? — звенит женский голос. Санни, жена Гастингса, неторопливо входит в мастерскую с корзинкой тортилий.

— Барбекю в Белизе не считается настоящим барбекю для вечеринки. — Кения Алистер проходит мимо Санни с миской вареной кукурузы. — Нет, если только он не жарил курицу на гриле. — Она пристально смотрит на Даррела. — Это было?

— Не совсем.

— Черная карта аннулирована.

Я фыркаю от смеха. Новость о том, что Гастингс и Алистер оба в браке на женщинах из среднестатистических семей, повергла общество в шок. Один процент самых богатых, как правило, женятся между собой.

Лично мне все равно. Но мне интересно, как двое мужчин с такими острыми колючками под костюмами увели таких стильных и веселых женщин, как эти двое.

Санни упирает руки в бока. — Почему из этого гриля не идет дым? — Вращаясь так быстро, что ее блестящие черные волосы развеваются за спиной, она пронзает мужа мрачным взглядом. — Тебе лучше начать говорить.

— Мы ждали Хадина.

Ко мне подходит Санни. — В чем задержка, Красавчик?

— Красавчик? — Даррел лает.

— Я имею в виду, — смеется Санни, — что он крайне Невзрачная противоположность красавчику, не такому сексуальному, как мой муж.

— Совершенно верно. — Даррел выпячивает свою квадратную челюсть.

— Лучше следи за собой, Маллиз, или Гастингс может перерезать тебе горло ножницами, — предупреждает Макс, похлопывая меня по плечу.

— Сегодня насилия не будет, — говорит Кения. — Теперь, поскольку вы, мужчины, перекладываете всю тяжелую работу на плечи бедняжки Хадина, вы дежурите в палатке и за столом. — Она указывает на улицу. — Скамейки сами по себе не установятся.

— Опять, чья это была идея? — Алистер ворчит.

— Во всем виноваты дети. — Кения вальсирующе подходит к мужу и целует его в щеку. — Ты же не хотел бы их разочаровывать, правда?

Угрюмое выражение лица Алистера смягчается на несколько градусов.

Кения хлопает глазами и указывает на дверь. — Тогда я предлагаю тебе включить свой прекрасный мозг и придумать, как установить эту палатку.

— Пошли, Гастингс, — говорит Алистер, направляясь к двери.

Я улыбаюсь их общению. Раньше меня бросало в крапивницу, когда я думала о семейной жизни. А дети? Какое-то время мне было хорошо с ними, но мысль о том, чтобы завести кого-то своего, вызывала у меня тошноту.