Нагорная проповедь. Христианская контркультура

Итак, не нужно дискутировать по этому вопросу, вопрошая о законности развода. Выискивать поводы для развода — значит быть виновным в том же фарисействе, которое осудил Иисус. В Своем споре с законоучителями Он всегда подчеркивал исконное значение брака, установленного Богом как исключительный и нерушимый союз (Бог «соединял» двоих «игом» союза, нерушимого для людей), и Он призвал Своих последователей к любви и взаимному прощению, к миротворчеству в каждой спорной ситуации. Златоуст верно связал этот отрывок с заповедями блаженства и прокомментировал это в своей проповеди так: «Ибо и кроткий, и миротворец, и нищий духом, и милосердный — как же он прогонит жену свою? Тот, кто примиряет других, — как он может находиться в несогласии с той, которая принадлежит ему самому?»[108] С точки зрения этого божественного идеала, цели и призвания, развод может рассматриваться лишь как трагическое отклонение от нравственных норм, установленных Богом.

Итак, лично я, как христианский пастор, уже в течение ряда лет отказываюсь говорить с супружескими парами о разводе, пока не поговорю прежде с ними на две другие темы, а именно, о браке и примирении. Иногда обсуждение этих двух тем делает обсуждение темы о разводе ненужным. Лишь в том случае, когда человек понял и принял Божий взгляд на брак и призыв Бога к примирению, когда создан необходимый настрой, можно осторожно продолжать беседовать о разводе. Этот принцип пастырских приоритетов, мне думается, соответствует учению Иисуса[109].

2. Честность в речи (ст, 33)

Законоучителя снисходительно относились не только к разводу, но и к учению о клятвах. Это еще один пример, который показывает их стремление обойти заповеди Ветхого Завета с целью сделать их исполнение более легким. Сначала нужно взглянуть на закон Моисея, затем на искажение его фарисеями и, наконец, на истинное применение закона, на чем настаивал Иисус.

³³ Еще слышали вы, что сказано древним: «не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои».

Эта цитата не является точной формулировкой ни одного из законов Моисея. В то же самое время, она является обобщением некоторых предписаний Ветхого Завета, требующих от людей соблюдения данных ими обетов. И обеты являются, строго говоря, «клятвами», когда говорящий призывает Бога в свидетели своего обета и наказание Божье на себя в случае нарушения этого обета. Моисей, похоже, часто подчеркивал зло, проистекающее от ложной клятвы, а также обязанность держать свою клятву пред Господом. Вот несколько примеров:

«Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» (Исх. 20:7, третья заповедь).

«Не клянитесь именем Моим во лжи, и не бесчести имени Бога твоего» (Лев. 19:12).

«Если кто даст обет Господу, или поклянется клятвою.,, то он не должен нарушать слова своего» (Чис. 30:3).

«Если дашь обет Господу, Богу твоему, немедленно исполни его» (Втор. 23:21).

Даже при поверхностном чтении этих заповедей можно ясно увидеть их цель. Они запрещают клясться ложно или преступать клятву, то есть, дав обет, нарушить его.

Но фарисеи–казуисты работали над этими неудобными запретами, пытаясь их ограничить. Они переносили внимание людей с самого обета и необходимости его исполнять на его формулировку. Они утверждали, что в действительности закон' говорил не о том, что нельзя призывать имя Господа всуе, а о том, что вообще нельзя призывать имя Господа, «Ложная клятва», заключали они, означает профанацию (неуместное использование божественного имени), а не клятвопреступление (бесчестное отношение к собственному слову). Поэтому они выработали сложные правила, где перечислили, какие формулировки допускаются при даче обета, и добавили, что лишь формулировки, включающие божественное имя, делают обязательным выполнение обета. По их мнению, не нужно быть столь щепетильными и соблюдать обеты, в которых не использовалось божественное имя.

Иисус выразил Свое презрение к подобной софистике в одном из Своих «увы», обращенном к фарисеям (Он назвал их «вождями слепыми»), что Матфей приводит позже (23:16–22):