Нагорная проповедь. Христианская контркультура

Прощение настолько же необходимо для жизни й здоровья души, как пища для тела. Поэтому следующая молитва звучит так: «и прости нам долги наши». Грех уподоблен «долгу», так как он должен быть наказан. Но когда Бог прощает грех, Он отменяет долг и снимает с нас обвинение. Слова «как и мы прощаем должникам нашим» в стихах 14 и 15 подчеркивают, что Отец наш простит нас, если мы простим других, но Он не простит нам, если мы отказываемся прощать других. Это, конечно, не значит, что наше прощение дает нам право чувствовать себя прощенными. Скорее всего, это означает, что Бог прощает только кающегося, а одним из главных свидетельств истинного покаяния является дух прощения. Как только глаза наши раскроются и мы увидим, как велика обида, которую мы нанесли Богу, обиды, причиненные нам, покажутся в сравнении с этим совершенно ничтожными. Если же, с другой стороны, мы слишком преувеличиваем нанесенные нам обиды, это доказывает, что мы преуменьшаем значение своих собственных негативных поступков. Именно это является основным моментом притчи о немилосердном рабе (Мф. 18:23—35). Ее окончание: «Весь долг тот я простил тебе… не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?» (ст. 33).

Последние две молитвенные просьбы, возможно, должны восприниматься как отрицательный и положительный аспекты одной просьбы: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Грешник, прошлый грех которого был прощен, жаждет избавиться от тирании греха в будущем. Общий смысл молитвы ясен. Но мы встречаемся с двумя проблемами. Во–первых, Библия говорит, что Бог не искушает, и даже не может искушать нас злом (Иак. 1:13). Тогда какой же смысл в нашей молитве, ведь Он Сам обещал никогда не искушать нас? Некоторые, стараясь ответить на этот вопрос, толкуют слово «искушение» как «испытание» (см.: НАБ, «Не подвергай нас испытанию»), объясняя, что хотя Бог никогда не соблазняет нас грехом, Он испытывает нашу веру и характер. Это возможно. Но, мне кажется, лучшим объяснением может служить утверждение, что слова «не введи» нужно понимать с учетом дополнения «но избави нас», и что «зло» нужно переводить как «злой» («лукавый», как в 13:19). Другими словами, здесь имеется в виду дьявол, искушающий грехом народ Божий, и от него мы хотим быть «избавлены» (rusai).

Вторая проблема связана с утверждением, которое встречается в Библии, будто искушения и испытания полезны для нас. «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения», или «испытания» (Иак.1:2). Если же они полезны, то почему мы должны просить в молитве избавить нас от них? Возможно, речь идет о помощи в преодолении искушения, а не об избавлении от него. Может быть, мы можем перефразировать все молитвенное прошение так: «Не позволяй нас вводить в искушение, чтобы оно не разрушило нас, но избавляй нас от злого». Итак, под этим подразумевается, что дьявол для нас слишком силен, а мы слишком слабы, чтобы противостоять ему, но Отец наш Небесный избавит нас, если мы призовем Его.

Эти три прошения, данные нам Иисусом в качестве образца, носят всеобъемлющий характер. Собственно говоря, они включают в себя все наши человеческие нужды — материальные (насущный хлеб), духовные (прощение грехов) и моральные (избавление от зла). Таким образом, молясь этой молитвой, мы подчеркиваем нашу зависимость от Бога в каждой области человеческой жизни. Более того, христианин видит в этих трех прошениях скрытый намек на Троицу, так как благодаря творению и провидению Отца мы получаем свой насущный хлеб, благодаря примиряющей смерти Сына мы можем быть прощены, а с помощью силы Духа Святого мы избавляемся от лукавого. Неудивительно, что некоторые древние рукописи относят «царство и силу и славу» к этому триединому Богу, Которому одному это принадлежит.

Похоже, Иисус дал молитву Господню как модель действительной — христианской — молитвы, в отличие от молитв фарисеев и язычников. Молитва Господня является божественной альтернативой для обеих форм ложной молитвы. Для меня это вполне очевидно.

Лицемера вводит в заблуждение его эгоизм. Даже в своих молитвах он думает прежде всего о собственном эго и о том, как он выглядит со стороны. Но христиане в Господней молитве думают лишь о Боге — Его имени, царстве и воле, а не о себе. Истинная христианская молитва всегда состоит в заботе о Боге и Его славе. Поэтому она полностью противоположна позиции лицемеров, использующих молитву как инструмент к обретению собственной славы.

Язычник впадает в другую ошибку — его молитва лишена смысла. Он просто бормочет, «озвучивая» свою бессмысленную литургию. Он не думает о том, что произносит, ибо озабочен объемом, а не содержанием. Но на Бога не производит впечатление подобное словоизлияние. В противовес этому, Иисус призывает нас сообщать все свои нужды нашему Небесному Отцу в смирении и осмысленно, чтобы таким образом выразить нашу ежедневную от Него зависимость.