Нагорный Карабах: виновники трагедии известны

Говорят, журналистика — вторая древнейшая профессия. Но ведь в любом ранжире вторая и первая позиции стоят настолько рядом, что не мудрено, когда они в чем-то схожи. Однако когда я читал публикации газеты «Советский Карабах», у меня возникала зачастую такая вот мысль: а ведь, судя по принципам морали, казуистика, что в ходу в редакции, тамошние журналисты, по всему забыли, что вторая древнейшая профессия — это все-таки не первая.

С Максимом Осипяном однажды, в самом начале моего приезда в Степанакерт, у меня состоялась весьма короткая встреча, организовать которую я попросил одного знакомого. А встретился я потому, чтобы предложить газете материал вот по какой теме. Карабах, как известно — это благодатный край, который по своим географическим, климатическим и прочим особенностям и при наличии соответствующей материальной базы мог бы стать центром туризма и отдыха не только всесоюзного, но и мирового масштаба. В этом он очень схож с Андоррой — горным анклавом в Пиренеях между Испанией и Францией. В Андорре также культивируются животноводство, садоводство и огородничество, а из промышленности там представлены отрасли по переработке сельскохозяйственной продукции, да еще промыслы по обслуживанию туристов. При численности населения, кстати, тоже полиэтнического, в сто тысяч человек, Андорра ежегодно принимает до 25 миллионов иностранных туристов, которые только французской валюты оставляют здесь за год до шести миллиардов франков. И вот имея ввиду все это, я подготовил статью о том, что если Армения действительно пребывает в заботе о карабахцах, то не лучше ли ей на паях с Азербайджаном строить здесь совместные предприятия сервиса, содействуя таким образом, созданию мощной индустрии отдыха, лечения и туризма. Сюда могли бы, рассуждал я в этой статье, приезжать и зарубежные армянские толстосумы со всех стран, оставлять валюту, а для местных жителей появились бы новые рабочие места. Одновременно Азербайджан и Армения могли бы снимать с этих предприятий не малую прибыль пропорционально авансированному капиталу. Тем более, что страна идет к рынку и это открывает большие возможности. Я полагал, что если газета поддержит, то я бы с удовольствием принял бы участие в подготовке необходимых материалов. Но две минуты разговора с главным редактором меня убедили, что здесь сейчас думают не о совместных с Азербайджаном предприятиях, а о явном грабеже. Мы ушли, а я так и не сказал о цели своего визита. А теперь расскажу о том курьезном случае, что связан у меня с газетой.

Когда прежний директор Газового управления уходил на пенсию, он устроил в перерыв в своем оставляемом кабинете нечто вроде званного обеда, куда пригласил управленческий аппарат. Присутствовало человек десять. Ему преподнесли приличествующий сему случаю подарок, сотрудники вспоминали, что называется, минувшие дни, а я, как человек новый и дни эти с ними не деливший, молчал. Но тут виновник торжества обратился ко мне, мол не хочешь ли ты что-нибудь сказать. Было неловко не отреагировать, и я ответил, что обязательно скажу. Я вынул ручку, взял лист бумаги и написал небольшое стихотворение о том, что хоть Вы и выходите на пенсию, но Вы еще бодры, крепки как эти горы, и что в вашей жизни будет еще не мало радостей. Написав, я передал ему этот листок. Стихи он прочел вслух, они ему как-будто понравились, потому что он тут же вызвал машинистку, дал ей напечатать, а меня даже попросил их подписать. Подписать я подписал и на этом, как говориться, поставил точку. Но не тут-то было. Как оказалось, когда он отмечал это событие своей жизни в кругу семьи, родственников и знакомых, он вспомнил о стихотворении и прочел его им. Оно, к моему прискорбью, понравилось и присутствующему там работнику отдела науки, культуры и образования газеты «Советский Карабах». Порасспросив хозяина дома о том, кто написал эти стихи, и узнав, что я — бакинец, этот самый журналист на следующий день позвонил хозяевам той квартиры, где я жил, и оставив свой телефон, попросил передать мне, что он очень хотел бы меня видеть или хотя бы по телефону переговорить. Но к тому времени об этой газете я уже имел свое представление, и не ходить, ни звонить не стал. Дня через два тот снова позвонил и снова просил о нашей встрече. При этом он уточнил, что очень хотел бы, чтобы я написал стихи, хотя на худой конец сойдет и проза о Баку, о происшедших там событиях и что чем обличительной будет материал, тем лучше. А еще дня через два ко мне подошел уже незнакомец. Представившись внештатным корреспондентом газеты, спросил меня, такой-то ли я, назвав мое имя. Я ответил ему утвердительно, и тогда он завел разговор, как оказалось, на все ту же тему про Баку,