Награда для Иуды

– В данный момент я озабочен не взаимоотношениями с начальством, – сказал Мальгин. – Несколько дней назад я занимался поисками одного типа по имени Витя Барбер, афериста, который обул нашу контору на два миллиона зеленых. А затем с моей помощью бежал из зоны строгого режима под Иркутском, чтобы вернуть деньги. Таков был уговор. И снова Барбер кинул нас, уже после побега. Сделал ноги и даже не сказал «до свидания». Так дела обстояли всего несколько дней назад. Теперь ситуация изменилась. Все стало еще хуже, окончательно запуталось. Барбер пропал. А я занят спасением собственной шкуры. За мной охотятся какие-то братки. И прокуратура, кажется, имеет на меня свои планы. Свет в конце тоннеля не маячит. Впрочем, начну по порядку…

Поняв, что разговор будут долгим и трудным, Плотников потянулся к пачке сигарет, оставленной гостем на столе, чиркнул спичкой. Но закашлялся после третьей затяжки и размазал окурок о грязную тарелку.

***

Плотников настоял на том, чтобы гость спал в мансарде, на супружеской кровати, а сам устроился внизу на диване. Мальгин, успел накрыться ватным одеялом и тут же провалился в сон, сумбурный, полный реальных воспоминаний и странных образов. Виделось, будто он лежит не на двуспальной кровати с мягкими матрасами, а на каком-то аэродроме, на самом краю взлетно-посадочной полосы. Лежит и смотрит в серое небо, на котором чертят замысловатые фигуры стрижи и ласточки.

Неизвестно откуда появляется Барбер, садится на бетон и треплет Мальгина ладонью по щеке: «Спишь, чувак? – Барбер усмехается. – Как это на тебя похоже. Жить остается с гулькин хрен, а ты дрыхнешь. Бездарно убиваешь последние часы существования». «Пошел ты, – огрызается Мальгин. – И это еще не известно, кому из нас жить дольше». Он медленно встает, чувствуя слабость в ногах. Ветер дует в спину, по воздуху несется пыль и песок. Мальгин размахивается, чтобы всадить кулак в морду Барбера. Но тот уже исчез, его нет нигде. Мальгин оглядывается по сторонам, но не видит человеческой фигуры ни впереди, ни у себя за спиной. Только пыль летит в глаза и где-то далеко, на краю поля, воют милицейские сирены.

Мальгин проснулся и не сразу сообразил, где он находится и который час. Темнота почти кромешная. За окном разгулялась непогода, ветер посвистывает в печной трубе, по стеклу и подоконнику стучат тяжелые дождевые капли. Мальгин закрыл глаза, но сна не было. Тогда он зажег светильник под желтым матерчатым колпаком, сел на кровати и, повесив на губу сигарету, стал смотреть в окно. Кроны деревьев колыхались на ветру, дождь все лил и лил. Мальгин курил и ворошил свои воспоминания о побеге Барбера. Если бы тогда, тридцатого мая, все сорвалось, если бы побегу помешала случайность, мелкая накладка, которую нельзя предусмотреть, продумывая, самый безукоризненный план… Если бы.

***

Но все пошло именно так, как было задумано, без сбоев, без неожиданностей. Адвокат Левин и Мальгин, изображавший его помощника, после свидания с заключенным покинули поселок при зоне. День выдался прохладным и солнечным. Московские гости собирали чемоданы и сумки, они никуда не торопились, потому что до отправления автобуса оставалось часа полтора. Хозяйка изменила всегдашней привычки бегать к автобусной остановке с кошелкой, набитой бутылками первача. Получив от гостей полный расчет, надела праздничное платье из темного ситца в мелкий цветочек, повязала голову ярким платком. И с раннего утра шуровала возле печке, ухватом переставляя с место на место чугуны. В доме бабы Насти все так же пахло брагой, но к этому зловонному духу добавились приятные ароматы.

Старуха, заглянув в комнату постояльцев, пригласила их посидеть за столом на дорожку. Она выставила печеную картошку, огнедышащий гороховый суп и даже банку рыбных консервов, деликатес по здешним понятиям. Левин, пребывавший в веселом настроении, на этот раз от угощения не отказался. Сел к столу, разлил по стопкам самогон и пообедал. Бабка тоже подняла стопку, но еду не тронула. Подперев подбородок ладонями, она неотрывно смотрела на гостей, уголком платка вытирая слезящиеся глаза. Она боялась одиночества. «Жалко, что вы уезжаете», – вздохнула старуха. «Если бы я здесь остался еще на неделю, то умер от тоски, – ответил Левин, чуждый сантиментам. – Или наложил на себя руки по пьяному делу. Вот бы вы намаялись, доставляя гроб с моим телом в Москву». «Оно, конечно, так, – сказала баба Нюра. – У нас тут скучно. Но и в городе, наверное, не веселей».

Несмотря на все просьбы остаться дома, бабка все же увязалась за гостями, потащилась провожать их до автобуса, сунув в дорожную сумку Левина две бутылки крепчайшего первача. Автобус тронулся, погнал по улице, поднимая высокий шлейф пыли, старуха вытерла слезинки.