Награда королевы Марго

После того как «Мерседес» с милицейским «Москвичом» исчезли так же внезапно, как появились, Колесников закрыл лицо ладонями и без сил опустился на снег. То, что произошло, походило на кошмарный сон. Неужели это он, Дмитрий Колесников, на счету которого ни одного точного удара в морду, убил человека? Убил с готовностью, по первой же просьбе своей взбалмошной одноклассницы.

В парке было тихо, если не считать мирного карканья ворон. Кажется, посыпал снег. Колесников это почувствовал затылком. Снежинки залетали за ворот, нежно таяли на шее, и бедняга думал, что теперь он не достоин даже этой нежности, которой продолжала одаривать его природа. Нужно было подниматься, ехать на работу, врать что-то редактору про свое вчерашнее отсутствие, но сил не было.

Сколько в таком положении он просидел за будкой, Колесников сказать не может. Кажется, за это время ему приснился целый сон, но про что, он тоже не помнит. В какую-то минуту бедняге показалось, что в пруду заплескалась рыба. Но рыба плескаться не могла. Ее в пруду просто не было. Такие звуки мог издавать только новый морж. Но почему тогда от него не исходило бодрящего фыркания и сладострастного стона?

Снова каркнула ворона, и снова Колесникову привиделось нечто вроде сна. Затем он явно расслышал чьи-то осторожные шаги. Они подкрадывались к будке, за которой сидел Колесников. Но и это обстоятельство не вывело его из состояния полусна. Он помнил, что убил человека, и просыпаться не хотел.

Неожиданно чья-то мокрая рука коснулась его плеча. Что она была именно мокрой, Колесников почувствовал даже сквозь куртку. Он испуганно дернулся и открыл глаза. Рядом никого не было. Бедняга поднялся и, осторожно выглянув из-за будки, увидел, что там тоже никого. В черном прямоугольнике пруда, в который он сбросил труп Олега, царила гладь и замогильная тишь. Только снежинки падали на поверхность воды и тут же растворялись. Колесников поежился. Нужно поскорее сматываться, пока не приехал кто-нибудь еще. Сколько же сейчас времени? Как назло и часы он оставил дома.

Прежде чем сесть в машину, убийца отыскал в сугробе пистолет и закинул его в прорубь. Затем сел в свою «БМВуху» и включил радио. «Сегодня седьмое февраля, среда, в Москве одиннадцать часов», — бодро произнес диктор. «Ого!» — удивился про себя Колесников и выключил радио. Значит, среда. Заседание в Мосгордуме. Спецкор немедленно набрал редакционный номер начальника отдела и деловым тоном доложил:

— Я в Мосгордуме. Сегодня будут принимать какой-то закон в третьем чтении. Я хочу послушать.

— Что за закон? — поинтересовался начальник отдела.

— Пока еще не знаю. Повестку сейчас принесут. Я перезвоню.

— Минуточку. Ты вчера был на заседании Московского правительства?

— Был, — соврал Колесников. — Ничего интересного.

— Почему не появился в редакции?

— Знаешь, приболел. У меня живот вчера схватило сразу после заседания. Еле до дома доехал. Дома у меня таблетки хорошие. Нет, если бы чего стоящее — я бы прямым ходом в редакцию, несмотря ни на что. А так — из пустого в порожнее.

— Какие были вопросы? — не унимался патрон.

«Вот черт, не отвяжешься!» — с отчаянием подумал Колесников и произнес первое, что пришло в голову:

— Первый вопрос: очищение Москвы от снега: второй: рассмотрение законопроекта о переводе нежилого фонда в жилой.

— Ладно, информируй, что там, в думе. Только не пропадай! — произнес шеф и, наконец, положил трубку.

Колесников облегченно вздохнул и тронулся. Когда он проезжал мимо пруда, то ему показалось, что поверхность воды как-то неестественно всколыхнулась, причем именно в том месте, где покоилось тело Олега. Под ложечкой похолодело, и нога сама собой выжала полный газ.

Уже Воробьевые горы остались позади, а Колесников все гнал и гнал на всю катушку, поминутно оглядываясь назад. Успокоился он только у здания Мосгордумы. Во второй половине дня депутаты действительно собирались принимать закон о добровольной передачи частного жилья в муниципальную собственность.

В тот день спецкор написал об этом небольшую заметку с комментариями и еще по просьбе редактора извлек и обработал две информации из «рио-новостей». Словом, в ту среду, седьмого февраля, в редакции ничего необычного в поведении Колесникова не заметили, а о вчерашнем прогуле даже не вспомнили.

Диман вернулся домой в восемь вечера, голодный как волк и усталый как лошадь. Он достал из холодильника початую бутылку коньяка и приложился к горлышку. Переведя дух, бедняга плюхнулся на диван и, не выпуская из рук бутылки, блаженно закрыл глаза. Приятное тепло стало расползаться по его гудящему телу. «Наконец-то можно расслабиться», — подумал он и отхлебнул еще. В десять Колесников позвонил Марго.

— Ну, что скажешь? — прошептал он, услышав ее спокойное «алло»!

— А что ты ждешь? — спросила Марго.

— Как это что? — задохнулся Дмитрий. — Награду за проделанную работу. Я готов приехать хоть сейчас…

— Ни в коем случае, — перебила Маргулина. — Нам нужно выдержать не меньше месяца. Своим приездом ты себя сразу выдашь.