Наградная медаль. В 2-х томах. Том 1 (1701-1917)

Русская армия, к тому времени насчитывавшая до 100 тысяч человек, была сосредоточена в двух корпусах — Беннигсена и Буксгевдена. Необходимо было подчинить их единому командующему. Но кому? Немало в России было крупных воинских фигур, но император Александр I в растерянности разводил руками: «Вот все они, и не в одном не вижу дарований командующего».[535] О Кутузове после Аустерлица он не хотел и слышать. И в конце концов был назначен на этот пост прославленный полководец прошлого века генерал-фельдмаршал М. Ф. Каменский-старший — соратник Румянцева и Суворова. Но он настолько был стар, что даже «…ни одного города на карте сам отыскать не мог».[536] Отказываясь от назначения, Каменский писал императору: «…истинно чувствую себя не способным к командованию столь обширным войском».[537] В решающий момент перед битвой у Пултуска Каменский, не дожидаясь решения о его замене, уехал из армии. И всё-таки, невзирая на отсутствие главного командования, русские войска сумели сдержать наступление Наполеона, идя «…на увечья и смерть без единого стона», — как об этом писали сами французы.[538] «Казалось, — писал Рамбо (француз — участник сражения), — что мы дерёмся с призраками».[539] И более того, после такого жестокого боя Наполеон вообще отказался от дальнейшего наступления, ссылаясь на неудачное время: «…Для Польши господь создал пятую стихию — грязь».[540]

С наступлением зимы военные действия возобновились. Русская армия сдерживала наступление, отходя с упорными арьергардными боями в сторону Кенигсберга, где были сосредоточены все её базы снабжения.

И вот Л. Л. Беннигсен, ставший к этому моменту главнокомандующим, решил проявить свои способности. В январе 1807 года он внезапно врезался со своей армией между французскими корпусами Нея и Бернадота, намереваясь отрезать последнего, окружить и сбросить в море, а затем расправиться с Неем. Задуманный план был сорван стойким сопротивлением французов. Так назревало сражение при Прейсиш-Эйлау.

К месту боёв экстренно прибыл из Данцига сам Наполеон, окинул взглядом окрестности, и у него созрело решение, как писали сами французы: «…обойти левое крыло русских, отрезать отступление и принудить к сдаче».[541] Но Беннигсену повезло. Русские перехватили депешу Наполеона к Бернадоту и сумели предотвратить катастрофу. А чтобы французы не зашли в тыл и не отрезали дорогу к русским границам, Беннигсен отошёл с контрударами под Лансбергом и Гофом к Прейсиш-Эйлау. И вот тут 27 января 1807 года произошло решающее сражение.

Численность русских войск — 70 тысяч при 400 орудиях. У Наполеона — 70 тысяч при 450 орудиях.[542] Русские войска расположились для встречи противника следующим образом: левый фланг — под командованием А. И. Остермана-Толстого, правый — Н. А. Тучкова и центр — Ф. В. Сакена. Но Наполеон не собирался в этот день воевать. Он ждал подхода корпусов Даву и Нея. К тому же бушевала сильная метель. Неожиданно завязалась схватка русских с французскими фуражирами в самом селе Прейсиш-Эйлау. Она переросла в целое сражение, которое скатилось на замёрзшие пруды. В неё втянулись все войска обеих армий. Позже подоспели корпусы Нея и Даву, которые Наполеон направил в обход русских войск, чтобы отрезать им отступление к русской границе. В центр он бросил корпус Ожеро, который из-за снежных вихрей «…неожиданно появился за пятьдесят шагов».[543] Русская артиллерия в упор расстреляла его, и он «…был почти весь истреблён», — так писали сами французы.[544] У Наполеона создалось критическое положение. Русские охватили французов полукругом, артиллерия стихла, и противники сошлись в рукопашной схватке. На русских обрушилась всей своей мощью кавалерия Мюрата. К этому моменту погода прояснилась, буран стих. Наполеон находился у часовни, среди кладбищенских крестов, и следил за ходом сражения, кипевшим внизу, на льду прудов. «Это было не сражение, а резня».[545] Вот как описывал его адъютант П. И. Багратиона Денис Давыдов: