Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Калиостро, похоже, совершенно не разбирался в английских законах и не имел друга, который подсказал бы ему, как наилучшим образом действовать в сложившейся ситуации. Когда он однажды обсуждал с графиней свалившиеся на них невзгоды, к нему зашел один из его поручителей. Визитер пригласил графа прокатиться в наемном экипаже и посетить дом человека, который позаботится о его правах. Калиостро согласился и был привезен в тюрьму при Суде королевской скамьи, где «доброжелатель» покинул его. Не имея представления о процедуре отказа от поручительства, он несколько часов не мог понять, что является заключенным.

Он вновь обрел свободу несколько недель спустя, когда третейские судьи в отношениях между ним и мисс Фрай вынесли решение по его делу. Ему было предписано выплатить ей двести фунтов, которые он ей якобы задолжал, и вернуть ей ожерелье и золотую шкатулку, подаренные графине. Калиостро был настолько возмущен, что решил покинуть Англию. Дополнительным поводом для данного решения послужило беспощадное разоблачение его притязаний французом Морандом, издателем лондонской газеты «Courrier de l’Europe». Не прибавило ему радости и то обстоятельство, что он был опознан в Вестминстер-холле как Джузеппе Бальзамо, палермский жулик. После такого позора дальнейшее пребывание в Англии не имело смысла. «Граф» и «графиня» упаковали свои скудные пожитки и покинули страну, имея при себе не более пятидесяти фунтов от тех трех тысяч, с коими они в нее прибыли.

Вначале они проследовали в Брюссель, где судьба была к ним более благосклонна. Они продали там большое количество эликсира жизни и осуществили множество исцелений, поправив таким образом свое финансовое положение. Потом поехали через Германию в Россию, и всюду их ждал шумный успех. Золото текло в их сундуки быстрее, чем они успевали его считать. Ничто не напоминало им о лишениях английского периода, научивших их быть более осмотрительными в выборе знакомых.

В 1780 году они прибыли в Страсбург. Молва о них достигла этого города до их приезда. Сургут сняли шикарную гостиницу и пригласили на банкет всех влиятельных страсбуржцев. Их богатство и радушие казались беспредельными. И граф, и графиня занимались врачеванием и одаривали деньгами, советами и снадобьями всех нуждавшихся и страдавших от болезней и иных невзгод горожан. Многие проводимые ими исцеления изумляли тех обычных докторов, которые скептически относились к поразительно эффективной в ряде случаев силе внушения. Графиня, которая в то время была не старше двадцати пяти лет и отличалась грацией, красотой и весельем, говорила на людях, что ее старший сын – славный молодой человек двадцати восьми лет, который вот уже несколько лет как капитан голландской армии. Трюк удался на славу. Все уродливые старухи Страсбурга и поселений на мили окрест посетили салон графини, чтобы купить жидкость, которая должна была сделать их такими же цветущими, как их дочери. В равной степени устремились за чудодейственным эликсиром и молодые женщины, желавшие сохранить свое очарование и, прожив в два раза дольше, чем Нинон де Ланкло[207], быть красивее ее. Что же до мужчин, то среди них не было недостатка в глупцах, воображавших, что с помощью нескольких капель того же несравненного эликсира им удастся отсрочить неизбежные старение, смерть и утрату мужской силы. Графиня, надо отдать ей должное, была воплощением неувядаемого очарования и выглядела как настоящая богиня молодости и красоты. Возможно, сонмы юношей, зрелых мужчин и стариков, при каждом удобном случае посещавших благоуханные покои чаровницы, притягивала не столько вера в ее оккультные способности, сколько восхищение ее томными ясными очами и игривыми изречениями. Но при всем своем кокетстве мадам ди Калиостро всегда была верна супругу. Да, она вселяла надежды, но они никогда не сбывались; она вызывала восхищение, но не позволяла вздыхателям выходить за рамки приличия и делала мужчин своими рабами, никогда не оказывая им услуги, коей могли бы похвастаться наиболее тщеславные.