Найденыш с погибшей «Цинтии»

Пока продолжалась погоня за «Альбатросом», Эрик приказал изготовить к бою пушку, установленную, на носу «Аляски». Это отняло немало времени. Когда с пушки сняли просмоленный чехол, зарядили ее и навели на цель, противник был уже вне досягаемости. Он, конечно, не преминул воспользоваться заминкой, чтобы развить предельную скорость и оторваться от преследователя на три — четыре мили. Правда, такое расстояние для гатлинга[54] не было непреодолимым, но боковая качка, быстрый ход обоих кораблей и ограниченность движущейся мишени делали более вероятным попадание снаряда не в цель, а в воду. Лучше было подождать, тем более, что расстояние между судами хотя и не сокращалось, но перестало теперь увеличиваться. Опыт показывал, что оба корабля, несшиеся на всех парах, были почти одинаково быстроходны. Разделявшая их дистанция оставалась неизменной в течение многих часов.

Но достигалось это ценою огромной затраты угля, запасы которого на «Аляске» быстро истощались. Приходилось опасаться, что такой непомерный расход топлива не оправдает себя, если не удастся догнать «Альбатроса» до наступления ночи. Эрик не счел возможным идти на такой крайний риск, не посоветовавшись предварительно с командой. Он вызвал всех на палубу и со всей откровенностью сообщил о положении вещей.

— Друзья мои, — сказал он, — вы знаете, как обстоит дело: либо мы поймаем и предадим морскому трибуналу негодяя, пытавшегося погубить нас на Бас-Фруад, либо позволим ему скрыться. Угля нам хватит самое большее на шесть суток. Всякое отклонение от курса заставит нас идти дальше под парусами, а это может помешать успешному окончанию плавания. С другой стороны, «Альбатрос» только и ждет наступления ночи, чтобы сбить нас со следа. Поэтому мы должны непрерывно держать его под лучом электрического прожектора, ни на минуту не замедляя ход. Впрочем, я убежден, что погоню вскоре придется прекратить, так как завтра или послезавтра мы достигнем у семьдесят восьмой — семьдесят девятой параллели границы вечных льдов, закрывающей подступы к полюсу. Но я не хотел бы продолжать преследование, не получив вашего согласия и не поставив вас в известность о тех дополнительных трудностях, которые могут встретиться впереди.

Матросы вполголоса посовещались между собой и поручили маастеру Герсебому выступить от имени всего экипажа.

— Мы считаем, что долг «Аляски» — пожертвовать всем ради поимки этого мерзавца, — спокойно вымолвил старик.

— Вот и отлично! Мы сделаем все, чтобы этого добиться, — ответил Эрик.

Окончательно удостоверившись, что матросы на его стороне, он не жалел топлива и не давал возможности Тюдору Брауну, несмотря на отчаянные усилия последнего, оторваться от «Аляски» на большее расстояние. Как только скрылось солнце, на верхушке мачты «Аляски» вспыхнул электрический глаз прожектора и устремил свой безжалостный луч на «Альбатроса», чтобы до рассвета не выпустить его из поля зрения. На протяжении всей ночи расстояние между судами не сокращалось. Настало утро, и они по-прежнему мчались к полюсу. В полдень были определены по солнцу координаты «Аляски»: 78° 21' 14'' северной широты и 98° восточной долготы.

Плавучие льды, совсем не попадавшиеся за последние две недели, встречались теперь все чаще и чаще. Нередко их приходилось пробивать тараном, как это однажды уже делалось в Баффиновом заливе. Эрик, уверенный в скором появлении ледяных заторов, повернул «Аляску» чуть правее «Альбатроса», с тем чтобы преградить ему путь на восток, если тот попытается изменить направление, когда закроется дорога на север.

Эта предусмотрительность полностью себя оправдала, так как к двум часам дня на горизонте показался длинный ледяной барьер. Американская яхта тотчас же повернула к западу, оставив по правому борту нагромождение торосов, вытянувшихся на четыре — пять миль. «Аляска» немедленно повторила тот же маневр, но взяла на этот раз левее «Альбатроса», чтобы отрезать ему возможное отступление к югу.

Погоня становилась все более напряженной. Соответственно направлению, какого вынужден был придерживаться «Альбатрос», «Аляска» пыталась настигнуть его с фланга, все больше и больше прижимая его к кромке ледяного поля. Американская яхта, потерявшая прежний курс, то и дело задерживаемая плавучими льдами, вынуждена была поминутно переходить на другой галс[55], — то устремляться к северу, то круто поворачивать на запад.

Эрик пристально следил из «вороньего гнезда» за крейсировкой противника, отвечая контрмерой на каждый его ход, как вдруг «Альбатрос» резко остановился и повернулся к «Аляске» носом. Длинная белая полоса, тянувшаяся к западу, объясняла причину этого неожиданного маневра: «Альбатрос» очутился внутри настоящего залива, образовавшегося среди крутых изгибов ледяного поля, и, подобно хищнику, загнанному сворой борзых, повернулся лицом к врагу.

Молодой капитан «Аляски» еще не успел спуститься на палубу, как снаряд со зловещим свистом пролетел над его головой.

Значит, «Альбатрос» был тоже вооружен и решил защищаться!