Найди его, а я разберусь

– Мы не можем, Хелен. Это неправильно…

Она коснулась кончиками пальцев моего лица.

– Будь, пожалуйста, душкой, уходи пока. – Она потрепала меня по щеке, а затем отодвинулась от меня. – Я только что вернулась из Неаполя и сильно устала. Говорить больше не о чем. Обещаю, там будет безопасно. Все зависит только от того, хочешь ты провести со мной месяц или нет. Обещаю, ты не будешь связан какими-либо условиями. Подумай пока. До двадцать девятого числа больше никаких встреч. Я буду ждать на вокзале Сорренто поезд из Неаполя, прибывающий в три тридцать. Если тебя не окажется в поезде, я пойму.

Она пересекла прихожую и на несколько дюймов приоткрыла входную дверь.

Я подошел к ней.

– Нет, Хелен, подожди…

– Прошу тебя, Эд. Давай больше не будем ничего обсуждать. Ты либо приедешь на том поезде, либо нет. Вот и все. – Ее губы скользнули по моим. – Спокойной ночи, дорогой.

Я поглядел на нее, она поглядела на меня.

Выходя в коридор, я знал, что приеду на том поезде.

Часть вторая

I

До поездки в Сорренто оставалось пять дней. За это время предстояло многое сделать, но мне почему-то было трудно сосредоточиться.

Я был словно подросток, с нетерпением ждущий первого свидания. Это меня раздражало. Я-то воображал себя достаточно искушенным, чтобы справиться с ситуацией, в которую поставила меня Хелен, но оказалось, что это не так. Мысль о том, чтобы провести целый месяц наедине с этой будоражащей воображение девушкой, действительно меня захватила. В моменты просветления – а они случались редко – я говорил себе, что соглашаться на это – безумие, но тут же успокаивал себя тем, что Хелен все предусмотрела. Она сказала, там безопасно, и я верил ей. Я говорил себе, что буду дураком, если не ухвачусь за возможность и откажусь от ее предложения.

За два дня до моего отъезда в Рим прилетел Джек Максвелл, чтобы принять дела на время моего отсутствия.

В 1949 году мы работали с ним бок о бок в Нью-Йорке. Он был крепкий репортер, однако иных талантов, кроме как чутья на новости, за ним не водилось. Я был о нем не особенно высокого мнения. Он был слишком смазливым, слишком лощеным, слишком хорошо одевался и вообще в целом был слишком хорош.

Я подозревал, что он любит меня не больше, чем я его, впрочем, это никак не помешало мне устроить ему теплую встречу. После того как мы часа два просидели в редакции, обсуждая предстоявшую ему работу, я предложил вместе поужинать.

– Прекрасно, – согласился он. – Посмотрим, что может предложить этот древний город. Но предупреждаю, Эд: я надеюсь увидеть только самое лучшее.

Я отвел его в «Альфредо», один из лучших ресторанов Рима, и заказал поркетта – жаренного на вертеле молочного поросенка, из которого вынимают кости и начиняют его печенью, колбасным фаршем и травами, – невероятное кушанье.

Когда мы поужинали и приступили уже к третьей бутылке вина, Максвелл наконец расслабился и сделался дружелюбным.

– Ты счастливчик, Эд, – сказал он, принимая предложенную мною сигарету. – Может, ты пока еще не в курсе, но ты на особом счету в нью-йоркском офисе. Хаммерсток очень высокого мнения о тех материалах, которые ты присылаешь. И я скажу тебе кое-что по секрету – только, чур, никому ни слова. Хаммерсток вернет тебя обратно в Нью-Йорк через пару месяцев. План такой: я заменяю тебя здесь, а ты возглавляешь там отдел международных новостей.

– Не могу поверить, – сказал я, уставившись на него. – Ты меня разыгрываешь.

– Это факт. Я не стал бы шутить такими вещами.

Я силился не выдать своего волнения, но вряд ли у меня хорошо получилось. Занять должность главы отдела международных новостей в нью-йоркском офисе было пределом моих мечтаний. И не только потому, что это означало куда больше денег, это была еще и самая настоящая синекура по сравнению со всеми остальными должностями в «Вестерн телеграмм».

– Через пару дней об этом будет объявлено официально, – сказал мне Максвелл. – Старик уже одобрил. Ты счастливчик.

Я согласился, что так и есть.

– Тебе не жаль покидать Рим?

– Это я переживу, – сказал я, широко улыбаясь. – Такая работа стоит того, чтобы уехать из Рима.

Максвелл пожал плечами:

– Ну не знаю. Я бы на эту должность не хотел. Очень уж напрягает, я бы с ума сошел, торчать все время под носом у старика. – Он поудобнее устроился в кресле. – А этот поросенок был недурен. Наверное, мне понравится в Риме.

– Ни один город мира с ним не сравнится.

Он сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой и выпустил облачко дыма мне в лицо.

– Кстати, как тут прижилась неистовая Хелен?

Этот вопрос меня насторожил.

– Кто?

– Хелен Чалмерз. Ты же вроде ее нянька или что-то в этом роде?

Для меня загорелся красный свет. У Максвелла нюх на скандалы. Если у него зародится хотя бы малейшее подозрение, что между мной и Хелен что-то есть, он начнет копать и в итоге раскопает, что именно.

– Я был ее нянькой ровно один день, – небрежным тоном отозвался я. – А с тех пор я ее и не видел. Старик велел мне встретить ее в аэропорту и заселить в отель. Наверное, она грызет гранит науки в университете.

Его брови изумленно взлетели.

– Что она делает?