Найди меня, мама (СИ)

— Установлено, что Тимофеев сидел за попытку изнасилования и покушение на убийство. Вышел досрочно за хорошее поведение. Были еще приводы. Сомнительная личность. Установлена марка автомобиля Тимофеева. Она не совпадает с виденной на видео съемке. Возможно, машина на видео взята на прокат или украдена. Его авто, старенький внедорожник "мицубиши", зарегистрирован на мать. Мы были у матери Тимофеева. Она рассказала, что сына не видела с лета, но у него есть дружок в Люберцах, Анатолий. Фамилии она не знает. Но знает прозвище "черт".

— Мне с этой инфы что? — я раздражался, понимая, что заказчик Дашкиного похищения Заварзин крупно влип, а еще владелец ЧОПа, берущего сомнительных личностей на работу.

Мне хотелось рвать и метать от бессилия как-то помочь любимой женщине. И я уже наметил себе жертв. Это бывший Даши, которого я решил наказать изощреннейшим способом, и владелец ЧОПа.

— Он работает в тамошнем крематории, — выдал мне Петрович страшную новость. — Идеальное место скрывать ненужные улики. Скорее всего, Тимофеев уже там. Я уже связался с начальником тамошнего отделения милиции и передал вашу просьбу о патрулировании улиц. Ориентировку на человека и автомобиль тоже. Уточнил, чтобы контролировали появление машины у крематория.

Из-за бессонной ночи до меня дошло не сразу, но когда дошло, о чем он толковал, я едва не выломал экраны слежения, которыми была оборудована комната охраны.

— Звони тамошним, Люберецким, — четко приказывал я. — Пусть принимают его, высылают группу захвата немедленно.

— Уже позвонил, — обрадовал меня Петрович.

— Добро. Я сам свяжусь с зам отдела. На связи, Петрович, — отключился и закопался в телефонной книге в поисках нужного человека.

— Может, объяснишь мне, что происходит? — злой Роман садится напротив и смотрит выжидающе.

Хотел бы я сам знать, что сейчас происходит. Оба охранника пообещали, что перезвонят тут же если мной или Дашей будут интересоваться. Усидеть на месте, вдали от событий — это не по мне. Спасать принцесс дело рук их принцев.

— Едем в Люберцы. По дороге расскажу, — срываюсь с места, прихватив брата и пальто.

Глава 34

Дарья

Прислушивалась, улавливая неторопливые движения по комнате. Мужчина негромко бормотал себе под нос, чертыхался, уходил в другую комнату и звонил кому-то, подолгу беседуя. До меня доносился раздраженный голос. Тогда сжимала и разжимала пальцы руки, сражаясь с бессилием и отчаянием. Рука слушалась еще плохо. Дезориентировать внезапным ударом получится, но защититься серьезно — это вряд ли. Но я не сдавалась, тренировала пальцы, пытаясь сжать в кулак. Надеялась, что получится ударить по горлу или в ухо.

Сквозь полу сомкнутые ресницы иногда мелькала ссутуленная, звероподобная фигура. Мне его тень напоминала громадного медведя-шатуна, злого и голодного, готового сожрать все, в том числе меня. Жертвой такого людоеда я себе сейчас казалась. Старалась гнать от себя страх, жалость.

Упасть духом — это последнее в моем положении. Нужно верить, что помощь придет. Сергей не мог так поступить со мной. Хотя все указывало на него, как на заказчика. Только он знал, что я пошла в аптеку и мог предупредить этого зверя. Но зачем все это ему? Я же не собиралась разрушать их семью. Я только хотела знать кто мой сын. Это же не повод сжечь меня. Он же не чудовище. Если не он, тогда кто? Кто способен на такое? Его бывшая жена? Но ей-то зачем? Она сама подала на развод. Роман? Мог, конечно. И алиби есть, он все еще летит в самолете. Но я для него опасна не больше, чем для Сергея. Сашка? Он не может. У него нет таких денег, заплатить за похищение.

За размышлениями не заметила, как вернулся похититель. Ноздри уловили его странный резкий запах. Инъекция. Так пахло от ткани, пропитанной дрянью, которую я вдохнула. Сознание замерло, ожидая укола, который станет для меня концом.

Нет, я отдам свою жизнь дорого.

Сосредоточилась на руке. Ждала, когда игла больно ужалит, чтобы ударить… попытаться ударить. Защититься хоть как-то.

Страшные секунды утекали, а укола все не было. Похититель почему-то передумал.

— Ты плачешь, — я почувствовала, как он коснулся моей щеки, размазывая слезу. — Боишься? Не хочешь умирать? Ты же знала, на что подписалась, глупая? Перебежала дорожку этой… ведьме. Осталась виноватой. Глупая мышка… глупая…

В его голосе неожиданная мягкость, сожаление и сочувствие. Я понимаю, что человек этот безнадежно болен. Сейчас он жалеет меня, но через минуту прикончит, не задумываясь. От отчаяния хотелось выть, но я сдерживалась, стараясь не шелохнуться. Чувствовала, что действие парализующей дряни проходит, и старалась не выдать себя. Особенно сейчас, когда физически ощущала на себе пристальный взгляд.

— Ты совсем слабенькая, мышка, — продолжал почти нежно похититель. — Действие лекарства должно закончиться, ты должна давно проснуться. Я вколол стандартную дозу.