Найди меня, мой принц

На этом разговор приходится прервать, потому что я замечаю, что к нам приближается одна из наших попутчиц по фургону. В руках она держит две кружки с чем-то парующим и распространяющим приятный пряный аромат. Она, не поднимает глаз, и это меня старнно царапает, заставляя настороженно следить за каждым её движением.

— Хали Ромин, хоаль Зарима, позвольте угостить вас вкусным и полезным узваром из сушёных ранат и винограда, мы сварили его на всех.

Мне, как «мужчине» этот самый узвар преподносят первой. С благодарным кивком принимаю кружку, и уже подношу к губам… но внезапное острое чувство тревоги, даже опасности, скручивает меня настолько сильно, что я едва не роняю посудину.

Хорошо хоть брала так, чтобы на спящего у меня на коленях ребёнка ни в коем случае не опрокинуть. Справившись с собой, сжимаю горячий метал так сильно, что пальцы жжёт и смотрю на женщину, что принесла это угощение. Ну же. Мне так нужна моя сила. Не магия. Ведьмовская сила. Я хочу знать. Но сколько не всматриваюсь в сутулую фигуру, никакой опасности и негатива от неё не чувствую. Может нужен телесный контакт, как с Лале, когда я увидела её возможное будущее? Но трогать замужнюю женщину, играя роль даже парня-подростка чревато конфликтом с её мужем. Тем временем она вручает напиток и Гапке.

— Бабушка, не спеши пить. Оно горячее. Обожди немного. Хоаль Рахима, благодарю за заботу и угощение. Мы обязательно отведаем.

Женщина склоняет голову и удаляется, а я встречаюсь взглядом со своей попутчицей. Та смотрит на меня удивлённо, явно не понимая, что происходит. Если б ещё я понимала.

— Не пей. Я чувствую непонятную тревогу. Не могу разобрать, с чем это связано. Может несварение от него будет, а может и чего похуже, — пытаюсь объяснить ей так, чтобы не поднимать зазря панику. — Давай, на всякий случай я вылью это за валунами.

Вот что мне в Гапке безусловно импонирует, это умение верить тому, что я говорю, и понимать, когда лучше не спорить.

— Давай, я сама вылью. А ты уложишь Ляльку, она уже крепко спит, — кивает она на сладко сопящую у меня на руках девочку. Приходится согласиться.

— Хорошо. Кстати, как думаешь, это нормально, что она такая молчунья? Я в детях слабо разбираюсь, — интересуюсь, признавая своё дилетантство и заправляя смоляную прядку под головной убор крохи.

— Соля тоже была молчуньей, — грустно улыбается старушка, поднимаясь на ноги. Я следую её примеру, правда сначала спрятав личико девочки, а потом осторожно перехватывая её так, чтобы она обняла меня за шею, положив голову на плечо. По-другому с ней на руках подняться в фургон не смогу.

Пока Гапка скрывается в кустиках, прихватив с собой кружки с узваром, я слегка и незаметно разминаю ноги, радуясь, что тело понемногу приходит в норму. Надо будет утром попробовать где-нибудь спрятаться и сделать хотя бы простейший комплекс упражнений. Только няньку свою предупрежу, а то опять всполошится и бесов из меня попытается изгнать, а я соли уже на месяц вперёд наелась.

— Всё. Я вылила, — сообщает старушка, вернувшись с пустыми кружками и тоже пряча лицо.

— Бабушка, я утром отойду от лагеря немного, чтобы потренироваться. Хочу быть сильнее. Не пугайся. Хорошо? — тихонько сообщаю ей, когда мы неспеша направляемся к повозкам. А потом, не выдержав, хмыкаю. — И солью меня больше не посыпай.

Она бросает на меня быстрый нечитаемый взгляд, который тут же отводит. И… Мне кажется, или я действительно слышу хихиканье?

— Не буду. Она на тебя всё равно не действует, — наконец выдаёт Гапка наигранно сокрушённым тоном, заставив ошарашенно поперхнуться.

— Конечно. Меня такими мелочами не проймёшь, — фыркаю в ответ, чувствуя, как ещё один камень падает с души. Неужели меня даже принять готовы?

Когда мы подходим, в фургоне уже все готовятся ко сну. Подняв Ляльку в повозку, я укладываю её, куда показывает няня. Пожелав ей спокойной ночи, забираю своё одеяло и снова отправляюсь спать на улице. На этот раз так далеко уходить, как прошлой ночью, не собираюсь, но и рядом со всеми ложиться не хочу по понятным причинам.

— Эй ты! Ромин, кажется? — слышу окрик одного из мужчин, сопровождающих караван.

— Да, хали? — поворачиваюсь к нему и выжидающе смотрю на подходящего ко мне громилу с густой курчавой бородой, в пыльной жупархе.

— Пойдём к нам, что ты всё только возле баб своих трёшься? — хлопнув меня по плечу так, что я едва не приседаю, басит вполне добродушно бородач.

Я, честно говоря, не нахожусь с ответом вот так сразу. И моей заминки мужику вполне хватает, чтобы за то самое ушибленное плечо утащить меня к костру, где уже собралась чисто мужская компания. Не считая служителей Явара — те по обыкновению сидят отдельно, а сейчас уже и вовсе спят все, кроме парочки часовых. За нашим приближением наблюдают с интересом почти все.

— Асхаб, ты в своём порыве дружелюбия, смотри мальцу руку не выдерни, — хмыкает сухощавый носатый мужчина в синей куфие.

— Обижаешь, Мухир. Я ещё соображаю, что делаю. Да и парнишка не задохлик. Да Ромин? — хохотнув, выдаёт мой конвоир.