Найди меня. Сейчас

– Сегодня я видел тебя с Сэмом, – начинает Рис. – Я еще не ушел из кафе, когда он привез тебя домой. Уверен, он хороший парень, но в тот момент я так разозлился, что понял: нужно что-то делать. Не мог смотреть на то, как он тебя обнимает. А потом проститутка, которая живет по соседству, придала мне смелости.

– Что, прости? – переспрашиваю в недоумении, повышая голос. – Ты ходил к проститутке? – Я почти кричу и хватаю том, который лежит на кровати, чтобы врезать ему. Рис перехватывает удар и отбирает у меня книгу.

– «О мышах и людях», хорошая книга, – с улыбкой произносит он. – Итак, я поговорил с Джой.

– Джой? – ахаю я. Еще лучше! Я его сейчас прогоню.

Он прикладывает палец к моим губам:

– Дай мне закончить. Джой мне неприятна. Мне ничего от нее не нужно. Она села рядом со мной на лестнице и начала разговор. Я хотел от нее избавиться, но потом услышал интересные вещи. Она помогла мне взглянуть на вещи по-другому и сказала поговорить с тобой.

– Раз так, то я, конечно, очень рада, что ты был с проституткой, – заявляю я с горьким сарказмом.

– Можешь злиться на меня, только, пожалуйста, выслушай, – умоляет Рис, а я скрещиваю руки на груди и с вызовом смотрю на него. – Я не был с проституткой. Она была со мной, если вообще можно так сказать. Но и это не имеет значения, потому что сейчас речь о другом. На нашем свидании я хотел тебя поцеловать. И по-моему, ты тоже этого хотела. Но в тот идеальный момент со мной что-то случилось. То, что, как казалось, я похоронил глубоко и навсегда, вдруг вернулось. И из-за этого я сорвался. Подумал, что у нас ничего не получится. Меня охватила паника. Паника, что я тебе… то, что двое людей, которые… ну… сама знаешь… что никогда не смогу подарить тебе эту близость. Для тебя близость с другим человеком удовольствие, а прикосновения – нечто прекрасное… – Он делает небольшую паузу. Неловко откашливается. – …Мои сокамерники, особенно жестокий парень по имени Ганнибал, в первый год тушили окурки о мой торс… – У него надламывается голос, и Рису приходится собраться, прежде чем вновь заговорить. После минутного молчания он продолжает: – В пятнадцать я был худым и слабым. У меня не было ни единого шанса защититься от их ударов и пинков.

Я вижу, как ему тяжело делиться всем этим. Мне хочется дать волю слезам. Но не осмеливаюсь пошевелиться, опасаясь, что он не выскажет все, что собирается.

– Когда меня забрали из дома, я понятия не имел, что со мной будет. Я ничего не сделал, но этот кусок дерьма, мой отчим, которого моя чокнутая мать привела в наш дом, представил все так, будто я торговец наркотиками… причем довольно значительный. Ему нужен был кто-то, на кого можно все повесить, а полиция и прокуратура обрадовались возможности кого-нибудь посадить. «Доказательства» говорили сами за себя, поэтому меня приговорили к шести годам в тюрьме для несовершеннолетних без права на условно-досрочное освобождение.

Я стараюсь не разреветься. Меня переполняет жалость. Мысль о пятнадцатилетнем мальчишке, которого все бросили и над которым издеваются в тюрьме, разбивает мне сердце.

– Так я и попал туда. Слабый подросток, не имеющий ни малейшего представления о жизни. Готовая жертва. Лишь через несколько месяцев – когда я начал привыкать – у меня накопилось достаточно сил, чтобы сопротивляться. Я тренировался как проклятый, чтобы стать сильнее. Пока однажды не ударил в ответ. Отчаяние и решимость придали мне нечеловеческую силу, и с того момента они оставили меня в покое. Ганнибала потом перевели в другую тюрьму. Но иногда, когда закрываю глаза, он возвращается.

Рис поднимает на меня взгляд и неуверенно улыбается. Затем протягивает руку и стирает с моего лица слезинку.

– Мне так жаль, – шепчу я. Грустная фраза-клише, но мне не удается придумать ничего лучше.

– Это было давно, – говорит он, будто это что-то меняет. – Но мне кажется, поэтому близость для меня почти невозможна.

24 Рис

Вот и все. Я рассказал ей. Теперь ей известно, что случилось.

Тамсин шумно выдыхает.

– И что мы будем делать? – спрашивает она. У нее очень обеспокоенный вид. Судя по всему, для нее это слишком. И кто бы мог ее винить?

– Не знаю. Может, с тобой я снова узнаю, что близость доставляет удовольствие, – произношу, поколебавшись. – Я и правда очень хочу быть с тобой, – добавляю, чтобы это не звучало так, будто мне придется себя заставлять. – Но есть еще одна проблема.

– Выкладывай, – выпаливает Тамсин. – Раз уж начали… – Она поднимает глаза и выглядит более собранной, чем минуту назад.

– Я стыжусь своего тела, – произношу тихо.

Она в шоке смотрит на меня. Потом фыркает:

– Ты же не серьезно, да?

Я бросаю на нее удивленный взгляд. Не ожидал такой реакции.