Найди меня. Сейчас

В любом случае Сэм последние несколько недель был очень внимателен ко мне. Я никому не рассказывала, что произошло тем вечером, но он, разумеется, заметил, что свидание не увенчалось влюбленностью.

Уверена, между мной и Сэмом все в порядке. Конечно, его странное поведение, когда он узнал о свидании, сбило меня с толку. Поэтому я стараюсь избегать любых контактов, которые можно истолковать более чем дружескими. На прошлый вечер кино у Сэма я привела с собой Зельду, которую усадила между нами. Сэм, кажется, не имел ничего против, а это лишь подтверждает мою убежденность, что между нами ничего нет.

Я решила, что вполне могу сегодня посмотреть с ним фильм, хотя у Зельды нет времени. Сэм, второй страстью которого после литературы является классическое кино (и то, что, по его словам, стремится им стать), предложил «На последнем дыхании» Годара. Насколько знаю, это не слезливая сентиментальщина, так что с нетерпением жду безобидного вечера кино с лучшим другом.

– Ручная съемка делает сцены более интимными, правда? – спрашивает Сэм со сверкающим взглядом и ненадолго ставит фильм на паузу. – Мы, конечно, в любом случае находимся в постели с Мишелем и Патрицией, но представь, если бы вся картинка была статичной. Это бы сильно уменьшило интимность.

Я киваю. Он абсолютно прав. Фильм отличный. С не самым напряженным сюжетом в истории кино, но Джин Сиберг, кажется, вообще не нужен сюжет, чтобы быть сногсшибательной.

– Мне нравится, что ты так обожаешь кино, Сэм, – говорю я. – Я стала больше обращать внимание на режиссерскую работу, с тех пор как начала смотреть с тобой классические фильмы, – улыбаюсь ему.

– А мне нравится, что ты наконец опять улыбаешься.

Этот момент прекрасен, и мне так комфортно, что по привычке я прижимаюсь к Сэму и кладу голову ему на плечо. Он обнимает меня и снова запускает фильм. А потом я чувствую, что он целует меня в макушку. Закрыв глаза, наслаждаюсь близостью между нами и чувством безопасности, которое дарит мне Сэм. Приятно знать, что он рядом.

Позже на меня накатывает усталость и становится трудно держать глаза открытыми.

Когда фильм заканчивается, я просыпаюсь от того, что Сэм тянется за пультом и выключает титры.

– Доброе утро, соня!

– Ничего подобного, я не спала, – тороплюсь заявить, но это не имеет смысла. Видно, какая я сонная. И тем не менее каждый раз утверждаю, что не спала.

– Ты вообще хоть раз видела концовку какого-нибудь фильма? – веселится Сэм.

– Ха-ха, очень смешно, – парирую я. – И раз уж тебе интересно, да, я посмотрела несколько фильмов полностью. – Тру глаза.

– Короткометражки? – спрашивает он, и я тыкаю его кулаком в бок. – Отвезти тебя домой? На улице дождь.

– Было бы здорово! Спасибо, – соглашаюсь я. Как хорошо, что мне не придется спросонья ехать на автобусе, который ходит далеко не часто.

Сэм водит страшный «Вольво», который любит всей душой, хотя по машине этого не скажешь. В колонках играют Smiths, и Сэм барабанит пальцами по рулю в такт How soon is now.

– Теперь уже ты создаешь печальный фон, – замечаю я.

– Дело в том, в каком настроении ты сам. В грустной музыке нет ничего плохого, если ты включаешь ее не ради того, чтобы усилить грусть. А я знаю, что ты этим грешишь. Помнишь свою печальную Pogues-фазу[14]?

Я смеюсь. Ирландские фолк-панк-группы – не самый лучший выбор во время страданий из-за разбитого сердца. В пятнадцать лет я по уши втрескалась в одноклассника, который, разумеется, и слышать обо мне не желал. После A Rainy Night in Soho и The Band Played Waltzing Matilda невозможно не заплакать.

– Но на этот раз все не так. Во-первых, мне уже не пятнадцать, а во-вторых – я почти не знаю Риса.

– Ну, тогда я спокоен, – говорит Сэм и взъерошивает мне волосы.

Через двадцать минут он сворачивает на мою улицу и останавливается перед домом.

– Что ж.

– Что ж, спасибо за прекрасный вечер.

– Всегда пожалуйста.

Повисает короткая пауза, во время которой я стараюсь застегнуть кардиган оверсайз. В салоне темно, и в конце концов я оставляю попытки нащупать петли и просто плотнее в него закутываюсь. Выхожу из машины и иду под дождем между припаркованными автомобилями к дому. Хорошо, что над входом есть козырек. А когда собираюсь распахнуть дверь, слышу оклик Сэма.

– Подожди минуту, – кричит он. – Я хочу кое-что тебе сказать.

Я оборачиваюсь. Сэм подбегает и встает рядом со мной, чтобы не промокнуть.

– Послушай, Тамс. Я хочу, чтобы ты знала, что можешь поговорить со мной о чем угодно. Но еще ты должна знать: ничего страшного, если ты не все мне рассказываешь. Единственное, что для меня важно, – чтобы между нами все было хорошо.

– Знаю, – говорю я и чувствую, как к глазам подкатывают слезы благодарности. В горле образуется ком, и я пытаюсь проглотить слезы. Я обнимаю Сэма, и он отвечает на мои объятия. – Спасибо.

– Само собой, – отзывается он.

22 Рис

Из темноты кафе я наблюдаю за Тамсин, которая стоит перед дверью дома в объятиях этого типа. В последнее время я часто задерживаюсь после работы, чтобы посидеть одному в темноте и подумать.