Найди меня в Поднебесье

…Когда-то давно Шахига крупно повздорил с другим молодым нагом. Из-за чего — лешие голову сломят — не то меч не поделили, не то женщину. И не хватило выдержки разобраться друг с другом спокойно — одна обида уцепилась за другую, новое оскорбление за старое, полетели обвинения пополам с клеветой — так дело и дошло до Суда Демиургов. Их урезонивали, как могли, но бесполезно. Тогда Арэнкин стоял на возвышении над стеной огня и присматривал, чтобы противник Шахиги вел бой честно, зорко следил за тем, когда и чья кровь первой окрасит песок. Помнится, Шахига пытался выразить желание драться не до первой крови, а до последней… Арэнкин из него чуть дух не вышиб еще до поединка, чтобы ум на место вправить. Шахига первым пролил кровь, ранил противника в руку обсидиановым жалом, и был признан правым…

Полоса света коснулась алого камня на берегу неширокого, но глубокого ручья, опоясывающего арену, которая просматривалась за всполохами пламени. Арэнкин погрузился с головой в ручей, проплыл под водой немного, вынырнул на другой берег и тут же шагнул прямо в стену огня. Следующий шаг перенес его на круглую, засыпанную песком арену.

Ханг появился с другой стороны одновременно с ним. Белые волосы и кожа непривычно контрастируют с черным одеянием. Огонь заключает поле поединка в кольцо. Противники облачены в абсолютно одинаковые черные свободные одежды, босые и безоружные. Поле делит пополам змея длинной плети, рукоять которой держит наг в бесформенной одежде и маске на лице — один из служителей храма. Чуть позади него находятся Мейетола и муспельх с гранатовой серьгой. Оба в руках держат по ритуальному мечу. На возвышении за кольцом огня стоят Гирмэн и Бхати, слева от них — два муспельха, справа — свидетели Арэнкина.

— Призываю в свидетели Демиургов, — заговорил служитель. — И прошу их рассудить по справедливости тех, кто вошел в священный круг, очистившись водой и огнем, дабы отстоять свою правду. Я обращаюсь к вам с просьбой от лица богов прошлых, нынешних и будущих: Меджед-Арэнк, наг Скального замка! Призываю тебя, реши миром возникшую ссору, признай правду своего противника и выйди с ним за черту огня, как с другом.

— Нет, — скучающим тоном отвечал Арэнкин.

— Ханг Юшенг, владетель Дома Медиумов! Призываю тебя, не допусти кровопролития в круге священного огня, примирись с противником и реши свои притязания с помощью разговора.

— Нет, — спокойно отозвался Ханг.

— Я спрашиваю, когда вы посчитаете поединок справедливо завершенным и рассудившим вас?

Такие вопросы всегда обговаривались заранее.

— Когда один из нас выронит из рук оружие, — сказал Арэнкин, и Ханг тихим эхом вторил ему.

Никто из них не настаивал на битве до смерти. Оба были уверены, что выронят оружие только в одном случае.

Кольцо огня стало ниже, теперь языки пламени плясали не более чем в локте над землей.

— Снимите одежды, чтобы судьи и Демиурги видели равные возможности каждого.

Противники одновременно скинули с себя хламиды и остались только в черных штанах. Смотрите, недоверчивые боги — нет ни магического заговора, ни амулета на теле.

— Перед лицом судей и с благословения Демиургов, прошедшие очищение тьмой, водой и огнем, примите священное оружие, и пусть меч станет справедливым судьей!

Мейетола подошла к Арэнкину, с поклоном на вытянутых руках поднесла ему меч. Муспельх подал меч Хангу. Затем свидетели вернулись на свои места и вместе со служителем перешагнули огонь, оказались вне круга. Служитель одним движением взметнул плеть и свил ее в кольца.

Арэнкин перекинул меч из одной руки в другую. Деревянная рукоять в добрых три раза длиннее привычной, без крестовины, сразу переходит в широкую и толстую, в три пальца, деревянную планку. Основание расширяется к концу, острием мечу служит мощный обсидиановый наконечник. По краям в пазы вставлены обсидиановые пластины, спорящие смертоносностью с самым отточенным стальным лезвием, прочно укрепленные на многосоставном клее. Дерево твердое, пропитанное особым составом. Ограничителем для ладони служит небольшое расширение на конце рукояти. Никаких украшений и излишеств, меч строг и прост — олицетворение справедливости. Арэнкин сомкнул на рукояти обе ладони. Гирмэн и Бхати, похожие на статуи, смотрели в песок в центре арены. Вождь едва заметно кивнул служителю.

— Пусть справедливость восторжествует! — провозгласил служитель. — В бой!

Не торопясь, противники приблизились друг к другу, оставив безопасное расстояние.

Никто не спешил нападать. Они кружили по центру арены, неспешно, спокойно, прощупывали пространство мечом на дистанции в несколько шагов.

Ханг, гибкий, точно сведенный в пружину.

Арэнкин, как змея перед броском, готовый в любой момент напасть или отпрянуть прочь.

Наг чуть быстрее сделал полшага в сторону и ударил первым. Обсидиановое лезвие прошлось по деревянному основанию, подставленному плашмя, Ханг увел его меч вниз, и снизу вверх ударил сам. Арэнкин блокировал удар, отбросил его меч и отскочил на шаг. Еще полкруга, меч Арэнкина чуть опущен, Ханг, напротив, держит оружие на уровне груди.