Найдите Лейлу

Весь день одно и то же. Все либо пялятся, либо так стараются не пялиться, что вид у них прямо-таки страдальческий. Если еще один учитель назовет меня смелой, я смело проглочу свой язык.

Видео моего биома набрало около пяти миллионов просмотров. Мой аккаунт в твиттере — это какой-то дурдом. Уведомлений и упоминаний столько, что ничего не отыскать.

Статья Эрики обо мне вышла в тот же день, что и видео с парковки. Не так все плохо, как я думала. И она признаётся: я сбежала, когда поняла, что она разговаривала обо мне с Джейн. Делаю ретвит.

Новостная компания отредактировала стрим с парковки и запикала все ругательства. Мне не посмотреть сейчас все целиком, но здесь тоже около миллиона просмотров. Пара каких-то сайтов принимают пожертвования на мое обучение в колледже и вроде организовали трастовый фонд, чтобы собрать деньги к моему восемнадцатилетию, но я уверена, это мошенники. Может, позже разгребу тысячи своих писем и проверю, не хочет ли кто-нибудь дать мне денег.

Успокаивает только то, что вечером я увижу Энди. Мне кажется, что мы не виделись сто лет, и я думаю: вдруг он подрос, стал выше или вообще выглядит по-другому.

Я ожидала, что придется гораздо больше наверстывать по программе. Но учителя заверили, что в целом у меня все очень неплохо, только каждый просил больше не пропускать. И я обещала, хотя не уверена, что нахожусь в том положении, чтобы давать обещания.

От меня совершенно не зависит, что со мной будет. Такое чувство не в новинку. Когда мы жили с мамой, всегда была вероятность, что среди ночи придется проснуться, упаковать вещи, уехать и никогда не возвращаться. Или найти на двери оповещение о выселении. Тогда ничего от меня не зависело и сейчас не зависит. Я не знаю, надолго ли оставят меня у Джоэлов или отправят куда-нибудь вроде приюта, в какой-нибудь другой район.

Никто ведь не обязан возить меня в школу? Если школа будет достаточно близко, я смогу ходить туда пешком. Или ездить на автобусе, но как и чем я смогу платить? Ведь не врать же водителю каждый день, на одной и той же остановке, в одно и то же время.

Получается, от меня зависело все только тогда, когда я была сама по себе. Но я не могла пойти в школу, иначе немедленно оказалась бы между небом и землей, где ни в чем нельзя быть уверенной. Я все равно стала бы объектом исследования. Как стала им сейчас.

В общем, я пообещала Рэли, что больше не буду пропускать занятия. И, сказав это, надеялась, что все будет зависеть от меня.

Марта подбирает меня там же, где высадила. Я замечаю ее первой. Она озабочена, словно что-то потеряла и пытается найти. Я машу рукой и сквозь блики на стекле вижу, как ее лицо расслабляется. Забираюсь в машину и пристегиваюсь.

— Ну, каково было вернуться в школу?

— Нормально, — отвечаю я.

— Ты сильно отстала?

— Думаю, нет. — Не хочу объяснять все заново. Как я могла отстать? Я все время занималась.

Она улыбается:

— Что ж, это хорошие новости. Ты занимаешься чем-нибудь помимо школы?

— Что? — Как я могу чем-то еще заниматься? За какие деньги? Кто будет меня забирать, когда стемнеет? С кем она, по ее мнению, разговаривает?

Она быстро окидывает меня взглядом. Я смотрю вперед.

— Чем-нибудь? Спорт, кружки или что-то в этом роде?

— Нет. — Даже объяснять не хочется.

Она слегка хмурится:

— Да, конечно, это было бы трудно. Ну, может, в старших классах удастся заняться чем-то интересным.

— Может. Смотря где я буду.

Какое-то время она молчит. Мы пробираемся сквозь плотный поток машин у школы, и кажется, что медленнее нас никого вокруг нет.

— Сегодня мы увидимся с твоим братом. Доктор Джонс звонила около часа назад.

— Здорово. Да, она обещала его привезти. Это здорово.

— Ты волнуешься?

— Конечно.

— Он твой единственный брат?

Мгновение я молчу. Энди — единственный брат, которого я знаю, но мне ведь далеко не все известно. Я никогда не думала об этом, но у меня и правда вполне могут быть сводные братья или сестры, о которых я в жизни не узнаю.

— Да.

Она вздыхает:

— Вы вдвоем против целого мира.

Пока что мир побеждает.

Вечер среды, ужин

Марта просит меня вымыть руки, умыться и отнести рюкзак в спальню. Секунду я смотрю на нее как на сумасшедшую. И тут же осознаю: это из-за того, что мне дико непривычно, когда вот так говорят, что делать.

Я умываюсь. Моя кровать перестелена. Надо было мне все-таки как-то иначе сложить одеяла. Провожу рукой по слоям, пытаясь понять, как она это сделала. Может, она покажет, если я попрошу.

Когда я спускаюсь вниз, Джоэлы сидят в гостиной. У них разноцветная большая и мягкая мебель. Такую ставят люди, когда у них орава детишек, которым нравится разносить все вокруг. Наверное, орава тут и бывает, просто не одновременно.

Марта и Берт чем-то очень расстроены. Я сажусь в кресло напротив дивана, где сидят они, и жду.

— Мы не думали, что это случится так скоро, — говорит Берт. — Но завтра тебе придется переехать.

Я молчу.

— Мы думали, ты пробудешь у нас хотя бы неделю, — говорит Марта. — Чтобы спокойно вернуться в школу, войти в колею. Но доктор Джонс говорит, кое-что придется переиграть прямо сейчас, из-за твоей мамы.