Найду тебя по звёздам

Снова приходится отдыхать, чтобы восстановить силы, хотя в тени уже гораздо легче. Осматриваюсь. Лодка небольшая, но и не маленькая. Парусно-моторная яхта, довольно старая на вид. Я знакома с такими, у друга отца была подобная. Не знала, правда, что Мансуров умеет обращаться с парусниками. Он ведь по мотоциклам больше. Хотя, если Стих, таким вот образом, прятался от всех, кому «должен», то мысль зачётная: кто его будет искать в море?

Я осторожно кручу головой. Передо мной водная гладь до самого горизонта, но что за спиной, я пока не знаю. Быть может, мы недалеко от берега, хотя других лодок поблизости я не наблюдаю. И хорошо бы выяснить, где остальные?

Как по команде, слышу сбоку шаги, шорох, чертыхание Рамиля и хриплый голос Нисар:

— Что ты с ней сделал?

— Что надо, то и сделал. Мне тут истерики не нужны.

— Ты животное!

— Заткнись, сука. На, ширнись и заглохни.

Слышу, как Мансуров что-то швыряет на палубу, затем до меня доносятся всхлипы и суетливая возня Нисар.

Я тихонько ползу к корме, обжигаясь голыми руками и ногами о раскалённую поверхность лодки. Теперь жалею, что надела короткие шорты и майку. Надо было в джинсы нарядиться, но да что теперь об этом?

Поднимаю голову. Вижу сестру. Она жмётся в углу на полу ко́кпита, перед ней валяется коробочка со шприцами и прочей мерзкой атрибутикой. Мне ком к горлу подступает от вида Нисар: худая, измождённая, загорелая до черноты, лицо обветрено, давно немытые волосы кое-как собраны в хвост. Я не узнаю её.

Рамиль тут же, рядом, возится с мотором. С невольным интересом рассматриваю его. Он стал в два раза шире — здоровенный, как бык. Когда-то густые волнистые волосы поредели и сейчас коротко подстрижены. Зато окладистая борода закрывает ему пол лица. Заношенная майка, шорты в масляных пятнах, дешёвые сланцы. От брутального рокера-красавчика, культивировавшего образ падшего ангела, мало что осталось.

Ищу глазами Асю. Наверное, в каюте, догадываюсь я. Хорошо, что она не видит сейчас свою мать. Но меня ждёт и плохая новость: мы в открытом море, и берег очень, очень далеко, хоть и в пределах видимости, но о том, чтобы добраться до него вплавь, даже думать не стоит.

Наконец, Мансуров замечает меня.

— Очнулась, рыжая? — он щерится, демонстрируя отсутствие верхнего клыка. — Зря ты потащилась за Нисар. Теперь у тебя нет выбора, детка.

Сглатываю. Стараясь, чтобы голос мой звучал не слишком жалко, спрашиваю:.

— Что с девочкой? Где она?

— Всё норм, — бубнит Мансуров, крутя в пальцах какую-то железяку от мотора и без особого энтузиазма рассматривая её.

Вытягиваю шею, пытаюсь поймать взгляд сестры.

— Нисар! Нисар!

— Оставь. Она в отключке, — Рамиль небрежно пинает сестру в бедро. Та не реагирует. — Так и знал, что толку от неё не будет, широманка херова.

Во мне быстро копится ненависть к этому зверю, придавая мне силы и смелости. Даже безрассудства. Но я сдерживаю себя. Мне надо вывести этого негодяя на эмоции. Зацепить как-то.

— Тебя Калугин ищет, знаешь? — поддеваю Стиха.

Рамиль тихо матерится, продолжая возиться с механизмом.

— Ничего, Тураев мне всё компенсирует, и даже больше того.

— Он голову тебе от шеи компенсирует. И Калугину пошлёт. Как возмещение за потраченное им на тебя впустую время. Кстати, это слова самого Бориса Викторовича. А ещё ты просрал свои дополнительные двадцать четыре часа, что Калугин выделил тебе на реабилитацию. Это он тоже просил тебе передать. Хм-м, надо же, даже не думала, что в конечном итоге, всё же сделаю это… Так что, Стих, ты в жопе. С какого ракурса не посмотри.

Мансуров зло сплёвывает за борт и начинает ставить подвесной мотор на место, безбожно дёргая его из стороны в сторону.

— Если бы твоя дура-сестрица не потеряла флешку, всё бы было в ажуре. И мне не пришлось бы болтаться неделями в море на этом корыте. Связался, блядь, с бабами. Да, что б тебя! Жестянка ржавая…

Мансуров дёргает ручку, но мотор никак не желает вставать в пазы.

— Разблокируй стопор, идиот, — советую я.

— Поговори мне тут! — еще больше злится Стих, но стопор отщёлкивает. — И вообще, чего расселась? Вставай, давай! Поработай немного руками. Фигли мне тут одному вас, кур, катать забесплатно.

— Развяжи сначала. И воды дай. И умыться бы.

— Может, джакузи ещё? — ворчит Мансуров, но подходит и одним махом развязывает мне веревку на руках.

Я едва не ору от резкого прилива крови к пальцам, на глазах слёзы наворачиваются.

— Ноги сама. Только брыкаться не вздумай, не советую — тут бежать некуда.

Рамиль вдруг протягивает ко мне свою лапу, больно хватает за щёку и треплет её.

— Линарррра… Красивая стала. Надо же. А была на курёнка похожа.

— Руки убрал, Стих!

Я дёргаюсь, чтобы избежать его наглых прикосновений. И дёргаюсь снова, но уже от хлёсткой пощёчины. Да такой, что заваливаюсь на палубу. Губа лопается, в глазах мошки мельтешат. Чёрт, больно-то как…

— Ты мне тут не дерзи, рыжая. Мне уже давно никто не дерзит. А уж бабы и подавно.

Он хватает мой подбородок и разворачивает лицом к себе. От его грязных пальцев воняет машинным маслом.