Наёмники Гора (ЛП)

— Это вполне естественно, что о таких женщинах заботятся, — заметил я. — Они — домашние животные, собственность. Они представляют собой один из способов вложения денег. Так что заботиться о них, так же нормально как о тарларионах или тарсках.

— Ты не можешь оставаться в моём доме! — выкрикнула свободная женщина Фэйке. — Я не собираюсь держать домашнюю скотину в своём доме.

Фэйка сжала свои маленькие кулачки около головы. Было видно, что она не хотела слышать это применительно к себе. В Самниуме она была женщиной из богатой семьи, известной на улице Монет. Несомненно, прежде она считала себя тысячекратно выше бедных крестьянок, приходивших из окрестных деревень, одетых в бесцветные шерстяные одежды, нагруженных мешками и корзинами с зерном и овощами, чтобы подать плоды своего нелёгкого труда на рынках города. Её сжатые кулаки указали, что, возможно, она ещё не полностью понимала, что всё это для неё отныне в прошлом.

— Животное! — злобно выплюнула свободная женщина.

Фэйка, подняв голову, сердито, сквозь слезы посмотрела на женщину, и уперевшись ладонями в пол, приподнялась на пару дюймов.

— Я когда-то была столь же свободна, как и Вы! — заявила она. — О-ой!

Фэйка перекувырнулась от моего внезапного удара.

— Ай! — вскрикнула рабыня, в острой боли, так как, я, погрузив руку в её волосы, резким рывком поднял её и поставил на колени.

— Но больше нет! — напомнил я.

Я был в ярости. Я даже не мог поверить в её дерзость.

— Нет, Господин, — выкрикнула она, — больше нет!

Тыльной стороной руки, а затем ладонью, наотмашь, я бил её по щекам вперёд — назад, туда — сюда, снова и снова. Голова рабыни моталась из стороны в сторону. Потом я бросил её на живот перед свободной женщиной. На моей руке, а также на её губах и щеках остались капли крови.

— Простите меня! — попросила Фэйка у свободной женщины. — Простите меня!

— Обращайся к ней «Госпожа», — напомнил я.

Это общепринято для гореанских рабынь, к свободным женщинам следует обратиться — «Госпожа», а к свободным мужчинам — «Господин».

— Я прошу Вашего прощения, Госпожа! — прорыдала девушка. — Простите меня, пожалуйста, я прошу Вас об этом!

— Она пока ещё плохо знакома с ошейником, — принёс я свои извинения свободной женщине. — Я думаю, что она даже теперь не полностью понимает его сущности. Но, я всё же думаю, что, возможно, сейчас она понимает его значение гораздо лучше, чем несколько моментов назад. Мне убить её?

Услышав мой вопрос, Фэйка вскрикнула от ужаса и, неудержимо задрожав, подползла на животе к свободной женщине и, обхватив её ноги и опустив голову, принялась покрывать их отчаянными, умиротворяющими поцелуями.

— Пожалуйста, простите животное! — всхлипывала Фэйка. — Животное просит Вашего прощения! Пожалуйста, Госпожа! Пожалуйста, добрая, красивая, благородная Госпожа! Простите Фэйку, пожалуйста, простите Фэйку, она всего лишь рабыня!

Я смотрел на лежавшую на земле Фэйку. Думаю, что теперь, когда её жизнь, за дерзость и неподобающее поведение, отдана в руки свободной женщины, она поняла значение своего ошейника куда лучше прежнего. Теперь он понимает, что именно может быть с ней сделано. Отныне она уже не забудет, что её жизнь в полной, абсолютной власти её Господина. Возможно, только сейчас до неё полностью дошло, чем это может для неё закончиться, и что значит быть гореанской рабыней.

— Сожалеешь ли Ты о том, что Вы сделала? — спросила свободная женщина.

— Да, да, да, да, да, Госпожа! — прорыдала Фэйка, прижимая голову к земле, оказывая тем почтение к той, кто была в тысячу раз, нет, бесконечно, выше её, свободной женщине — крестьянке.

— Ты можешь жить, — сказала свободная женщина.

— Спасибо, Госпожа! — всхлипнула рабыня, не поднимая головы, вздрагивая то неудержимых рыданий, у ног свободной женщины.

— Ты извлекла для себя какой-нибудь урок из этого, Фэйка? — спросил я.

— Да, Господин.

— Какой именно?

— То, что я — рабыня, — ответила она.

— Больше не забывай об этом, Фэйка.

— Да, Господин, — с жаром воскликнула рабыня.

— Вы останетесь на ночь? — поинтересовалась свободная женщина.

— С Вашего разрешения, — ответил я.

— Вам рады здесь, — сказала она. — Но своё животное Вы должны будете отправить спать снаружи.

Я мельком взглянул в Фэйку. Она всё ещё вздрагивала. Полагаю, ещё, по крайней мере, какое-то время ей будет нелегко свыкнуться с новым пониманием истинной природы её новых условий существования.

— Я не разрешаю держать домашнюю скотину в своём доме, — объявила свободная женщина.

Глядя вниз на растянувшуюся Фэйку, я улыбнулся. Безусловно, прежняя богатая молодая особа из Самниума теперь, по своему статусу, была сродни домашнему скоту, и ничем больше. А ещё меня забавляло беспокойство и гнев свободной женщины, от самой мысли о присутствии рабыни в доме. Это казалось мне курьезным по двум причинам.