Наёмники Гора (ЛП)

— Пожалуйста! — заплакали женщины.

— Я вижу, что серьёзно ошибся, решив накормить Вас! — раздражённо крикнул он.

— Нет, Нет! — выкрикнула женщина. — Мы сожалеем! Мы просим у Вас прощения, щедрый сэр!

— Пожалуйста, байте ещё хлеба! — выпрашивали другие.

Мужчина угрожающе замахнулся на них кнутом. Это был тарларионовый кнут. Не хотел бы я получить удар этим.

— Назад! — приказал он.

Некоторые всё же попытались напирать и приблизиться к фургону.

— Хлеба! — просили они. — Пожалуйста!

Тогда возница перешёл от слов к делу, и, несмотря на то, что перед ним были свободные женщины, опустил кнут среди них и на них, и толпа сразу с криками боли и ужаса, подалась назад и рассеялась.

— Раз Вы так решили, завтра не получите ничего, — сердито, объявил возница.

— Нет, пожалуйста! — зарыдали женщины.

— А ну, на колени, — скомандовал он, и все женщины повалились на коленях перед задком фургона. — Головы вниз, в землю.

И женщины безропотно подчинились его команде. Признаться, я не был уверен, что следовало командовать свободными женщинами таким способом. Всё же, так обращаться скорее подобало с рабынями. Однако, любые женщины, даже свободные женщины, хорошо выглядят, когда повинуются мужчине. Особенно это касается рабынь, которые, должны повиноваться. У них просто нет никакого иного выбора.

— Можете поднять свои головы, — разрешил он. — Надеюсь, Вы раскаиваетесь?

— Да, — простонали кое-кто из женщин.

— Возможно, у Вас появилось желание, попросить у меня прощения? — намекнул он.

— Мы просим у Вас прощения, щедрый и благородной сэр! — закричала женщина.

— Да, да! — поддержали её остальные.

— Хорошо, — кивнул возница, по-видимому, слегка смягчаясь, — завтра мы посмотрим.

Он опустил кнут и, усевшись на своё место на фургонном ящике, левой рукой потянул за деревянную рукоятку, отжимая покрытые кожей тормозные колодки, державшие переднее колесо.

— Хо! — закричал он на тарлариона.

Выстрел кнута, скрип дерева, лязганье цепей упряжи, недовольное ворчание животного, и огромные деревянные, окованные по ободу железом колеса начали своё вращение. Фургона тронулся с места. Пару инов я наблюдал за ним, а потом, привязав веревку к шее Фэйки, скомандовал ей:

— За мной.

Быстро нагнав фургон, я оглянулся и бросил взгляд назад. Женщины на дороге, уже поднимались на ноги. Несомненно, они всё ещё были ужасно голодны. Многие из них выглядели крайне изнурёнными и ошеломленными. Очевидно, они только этим утром добрались до дороги из своей разорённой войной деревни. Теперь им предстояло изучить каково это, быть женщиной следующей за фургонами.

Сдёрнув свой мешок со спины Фэйки, я забросил его, а следом за ним копье и щит в фургон. Потом, подпрыгнув, я оказался в кузове, и уселся на фургонный ящик рядом с возницей.

— Тал, — сказал он, пристально разглядывая меня.

— Тал, — поздоровался я, привязывая веревку Фэйки к борту фургона.

Женщина осталась снаружи, почти вплотную к борту, настолько близко, что я мог бы особо не напрягаясь дотронуться до неё рукой. Она была здорово напугана теми взглядами, которые бросали на неё кое-кто из свободных женщин, стоявших у обочины дороги.

— Не подходить, — несколько раз сурово повторял возница, всякий раз замахиваясь своим кнутом, когда какая-либо из этих женщин пыталась приблизиться к его повозке.

Кстати, не все эти женщины следовали за фургонами. Некоторые, просто прибыли из своих деревень, или точнее из остатков деревень, к обочине дороги, чтобы выпросить еды, у проезжавших мимо возниц. Думаю, в таких деревнях ещё могло бы остаться немного еды. Но, когда эти скудные запасы будут исчерпаны, возможно, и этим женщинам придётся забросить остатки своего имущества в котомки и отправляться вслед за фургонами. Одна из женщин всё же подошла к фургону с хворостиной и три раза яростно стегнула ей рабыню. Маленькая, по сравнению с крестьянкой, Фэйка, бредущая на веревке у борта, даже не могла защититься, только сжималась перед нею, пытаясь прикрыть своё лицо руками. Трудно ожидать большую приязнь между свободными женщинами и рабынями, особенно в такие тяжёлые времена.

— Ой! — вскрикнула Фэйка, внезапно ударенная камнем, который швырнула другая женщина.

Рабыня шла молча, глотая слёзы и прижимаясь почти вплотную к борту фургона. Она не могла даже думать о том, чтобы посметь возразить против такого обращения. Вчера вечером, в полуразрушенной лачуге свободной женщины, она окончательно и безоговорочно узнала, что значит быть рабыней. Интересно, относилась ли в прошлом сама прежняя богатая молодая женщина из Самниума, к рабыням подобным же образом. Я бы не удивился, что да. Это весьма распространено со стороны свободных женщин. Только теперь, став рабыней, она, наконец, ясно поняла, каково это, быть объектом такого обращения. Кто знает, возможно, свободные женщины рассматривали бы рабынь несколько иначе, если бы поняли, что однажды они могли бы обнаружить себя в ошейнике и с клеймом на бедре. Эти нападки, конечно, не представляли никакой опасности серьезно поранить, изуродовать или искалечить Фэйку. Соответственно, я не обращал на это особого внимания.