Наёмники

Кивком отпустив своих фрейлин, она взяла его под руку, и они прошли в палаты. В первые метациклы, прошедшие с момента посадки «Звездного огня», трое из тяжелораненых медведей и семеро людей умерли, однако остальные постепенно выздоравливали в волшебных руках медицинских автоматов. Крышки шести из мерно гудевших цилиндров были уже откинуты, и их пациенты приходили в сознание. Реддисма немедленно подбежала к одному из раненых содескийцев. Старшина находился всего в нескольких иралах от места взрыва, но его чудом спасла от смертельной дозы радиации сорванная этим же взрывом приборная панель. В соседнем автомате лежала молоденькая техник-связист — ее левые рука и нога отрастали заново под слоями пульсирующего биопласта. Спасенная только боевым скафандром, она пролетела через три бронированные переборки и не помнила, как это все случилось, — в чем и признавалась со смехом. Еще через два автомата лежал мичман, работавший на посту аварийного контроля в разбитом машинном отделении. Само попадание вражеского разлагателя пришлось мимо, но его задел выброс энергии из взорвавшегося плазмогенератора. Медицинский автомат восстанавливал теперь почти половину его лица, но сам он считал, что ему еще повезло. От остальных девяти членов его аварийной команды не осталось ровным счетом ничего. Несколько техников из бригады обслуживания генераторов получили ожоги сквозь скафандры, но им даже не требовалось помощи медицинских автоматов. Многие из них могли вернуться в строй уже завтра. Всего же экипаж «Звездного огня» потерял в этом бою убитыми и ранеными двадцать четыре человека и медведя.

Как всегда, посещение госпиталя произвело на Брима тягостное впечатление. Ему и самому случалось получать ранения — и в военное, и в мирное время, — так что он хорошо представлял себе, каково сейчас его людям. Но его совершенно поразила Реддисма. На продолжении всей их нелегкой экскурсии она держалась как закаленный ветеран, словно сама получала подобные ранения по несколько раз на дню. Более того, когда это было нужно, она могла быть остроумной, участливой, а порой даже кокетливой с ранеными звездолетчиками. Забыв про все, Брим не раз восхищался ее самообладанием. Несомненно, ей никогда еще не приходилось видеть таких жутких увечий, и тем не менее она заставляла каждого поверить в свое искреннее участие — так, словно лично была благодарна им за жертвы, принесенные ими за ее саму и ее родину. Когда они наконец вернулись в вестибюль, она казалась не более уставшей, чем если бы провела эти часы на балу в Мажоре.

— Могу я подбросить вас на прием, капитан? — предложила она в вестибюле, пока фрейлины помогали ей облачиться в шубку. — Когда Мустафа отправляет меня куда-нибудь вместо себя, он предусмотрительно обеспечивает меня транспортом на все случаи.

— Вы оказываете мне большую честь, мадам Реддисма, — отвечал он, натягивая свою шинель.

Этим вечером он все еще был свободен — только что он имел разговор с Барановым, и — как и ожидалось — полной оценки повреждений все еще не имелось, если не считать общей характеристики — «паршиво». У выхода он предложил Реддисме руку, и они вышли из госпиталя в звездный зимний вечер. Холодный ветер обжег ему щеки, и он ощутил, как ее пальцы чуть сжали его руку.

— Надеюсь, вы ни на минуту не усомнились в том, что я не забыла обещание отблагодарить вас лично, Вилф Брим, — прошептала она, не поворачивая головы. — Я всегда… как это говорится у вас… «верна» своему слову. — Она тихо хихикнула. — Особенно раз госпожа Удача как нарочно устроила все для нас нынче вечером.

Брим ощутил прилив возбуждения. Действительно ли она имеет в виду то, что, как ему кажется, она имеет в виду? Он сделал глубокий вдох и взмахом руки отпустил Барбюса, поджидавшего его в штабном глайдере. Потом повернулся и заглянул своей прекрасной спутнице прямо в глаза.

— Свидание с вами, Реддисма, — произнес он, — было бы пределом мечтаний каждого мужчины. Но если, — добавил он, — эти мечтания и сбылись, мне хотелось бы надеяться, что я обязан этим не только чувству… благодарности — особенно за то, что я никак не склонен приписывать своим достоинствам.

Она остановилась и удивленно приподняла бровь.

— Но, капитан! — чуть удивленно произнесла она. — Вы же спасли мне жизнь. Помните?

Шофер, впечатляющая девица с огненно-рыжими волосами и потрясающими ногами, распахнула перед ними дверцу. Реддисма изящным движением забралась в салон и приглашающе улыбнулась Бриму.

— Садитесь, Вилф Брим, — похлопала она по соседнему сиденью. — Я хочу, чтобы вы поняли, в чем состоит мое, так сказать, «возвращение долгов».

Нахмурившись, Брим опустился на подушки рядом ней. Стоило дверце захлопнуться, как она взяла его руку в свою и заглянула ему прямо в глаза.

— Вы имеете представление о том, что такое быть наложницей Набоба? — спросила она.

— Нет, — честно признался Брим. — Боюсь, что я вообще мало раздумывал на эту тему.

Она снова улыбнулась, на этот раз чуть грустно.