Найон

– Его ждут, смотрите! – А сама глаз не спускала с чаш. Чем дольше смотрела, тем жальче становилось продавать. Ты отдашь – они будут радовать кого-то, а деньги что? Расползутся, как муравьи.

Не утерпела – выскочила за калитку. Ну, и где, кто тебя ждёт? Прячутся, издали наблюдают. Вот и бойтесь, всё равно доберусь до вас, и тогда мало не покажется.

В спину мужу послала воздушный поцелуй, вернулась к чашам. Вот села за стол и не сводила с них глаз. Неожиданно стала подмечать за собой странное состояние: чем дольше любуешься, тем крепче влюбляешься.

Бережно взяла в каждую руку и пошла по дому, как знакомила новых постояльцев с условиями проживания…

– А это у нас спальная. Кровать Женя своими руками собрал, из кусков железных. Но зато какая удобная! Не скрипит, не грозит провалиться. И ножки на колёсиках: это так удобно, когда затеваю уборку.

Заметив за собой странность, что разговаривает с чашами, как с живыми, она прижала язык. Ещё подумают, ага. Только скажи кому – скажут, мы давно догадывались, ты с самого начала казалась слегка странной.

А что странного в том, что я вышла замуж? Все выходят. Ах, ну, да, он же не работает! Как можно в наше время не работать?

– Всё! Разговор окончен! – Тая притопнула ножкой, как будто обиделась на соседку. Та вечно лезет со своими вопросами, когда не просят.

Оглянулась по сторонам. Да нет никакой соседки, с чего ты взяла?

Потом уставилась на чаши, смотрела внимательно и вопрошающе.

– Это вы со мной говорите?

Чаши ни слова в ответ. И просидела Тая напротив, времени не замечая.

Тем временем супруг её незадачливый снова подался на пустырь, где так удачно вошёл в контакт с другим миром. Может, где продукты в переизбытке, и кто-то мается, куда бы их сбыть.

Выждал, пока не проехал велосипедист, ещё разок оглянулся по сторонам и замер перед входом в соту. Так, с этой стороны мы попали в мастерскую к деду. Неудобно второй раз тревожить. А зайдём-ка мы отсюда! – Евгений отсчитал три шага, вдоль другой грани. Это же шестьдесят градусов, что может быть проще?

– Ну, где ты? – Хотел добавить: меня не обманешь, я знаю, ты здесь.

Сосредоточился, чуть прикрыл глаза. Холодком повеяло в лицо.

– Может, здесь и не ждут. – Вышел на следующую грань, рукой поводил для пущей уверенности. И пришла на ум фраза водяного: – «Мне моё, чужое вон!» Не навредить иду, помочь, если надо, сам помощи спрошу.

И портал поддался. Снова похожее пространство, с шестью выходами в неизвестность. Окрылённый недавним успехом, Аверьянов обошёл все шесть, прислушиваясь и принюхиваясь. Одна дверь показалась готовой к приёму.

Может, постучаться? Ты предупреждаешь хозяев: я иду! Может, вы по ошибке сварили двух куриц, так я одну готов присвоить…

Мелкий ручей выбегал на главную улицу. Одноэтажный посёлок порадовал запахами. Осень. В садах ветви гнутся от плодов. Мешка вот не прихватил, поищем здесь.

Для начала пустился в разведку. Если по одёжке встречают, то люди здесь были одеты, кто во что придётся. Богатых особо не видно, трудяги. Корзинами носят продукты, никакого целлофана. Стало быть, прогресс не так скоро сюда заглянет.

На него никто не обращал внимания, как и не видят. А вот на перекрёстке маячит некто в тёмно-синей форме: шестиугольная кепка, пуговицы сияют, наперегонки с орденом, если то не знак отличия; широкий кожаный ремень, новые сапоги.

Не-е, чтоб не бегать, лучше заранее уйти из поля зрения, – Евгений подался в переулок, вдоль ручья. По нему вскорости приплыл деревянный кораблик белых парусов, ему вдогонку ребятишки. Так и хотелось взять в руки, оценить технический уровень здешних мастеров; тут всё просто: по качеству моделей можно кое-что понять.

С другой стороны, ребятишки могут обидеться, мало – опознать в нём чужака. Пока их глаза сосредоточены на кораблике, нам проще просочиться незамеченным.

Вдоль ухоженных домов, поглядывая по сторонам, Аверьянов добрался до конца переулка, там решил осмотреться. И тут, прямо на него выходит человек, по всем признакам – такой же путешественник по мирам.

Тот приближался настолько уверенно, что никаких сомнений не оставалось.

– Привет! Смотрю, ты тоже приловчился.

Аверьянов глянул на джинсы свои, потом на джинсы незнакомца.

– Конец двадцатого века?

– Точно! Я тебя сразу приметил, дай, думаю, прослежу. Разговор есть. Звать-то как?

– Евгений. А тебя?

– Василий. Это была проверка. Значит, наш. Ты за каким сюда полез?

Аверьянову нечего скрывать, так и сказал: пожрать чего-нибудь, да и так, хозяйским глазом присмотреться.

– Можешь не искать, я знаю, чем тут можно поживиться. Золото! – Василий вытащил тряпицу, в ней хранил местные деньги. – Здесь скупаю, у нас сдаю.

– Думаешь, милиция не вычислит?

– Тьфу, на тебя! Что опасно – то не спорю, но такую возможность жалко упускать. Здесь затариваемся – у себя сдаём.

– Так я тебе для чего? Вижу, ты и в одиночку неплохо справляешься.

– Справлялся. Меня уже в лицо некоторые знают, а ты новенький. Тебе охотней продадут.

– Ах, вон оно что! Я попадусь – ты сбежишь.

Василий изменился в лице.