Найти человека

Но и тут Петрина не растерялась. Она побежала к своей пионервожатой. Спешно был назначен сбор отряда. Пионеры устроили субботник. Мешки с письмами перетащили в школу, решили раздать всем ребятам города адреса московских детей, чтобы помочь Петрине ответить москвичам. Но городок маленький, и пионеры послали адреса в другие города, всем желающим переписываться с москвичами.

Позднее я пригласила Петрину ко мне в гости в Москву, и вместе с ней мы выступили по телевидению, рассказали историю с письмами.

Этот предметный урок, полученный мной, я запомнила навсегда.

Вот почему, переслав молодоженам приглашения, я не стала, несмотря на просьбы радиослушателай, объявлять по радио адрес молодых супругов. Побоялась — вдруг они получат столько приглашений, что, пожалуй, будут вынуждены истратить на ответы гостеприимным пенсионерам весь свой отпуск.

ВОСЬМАЯ ИСТОРИЯ В ПИСЬМАХ

Из письма

Лидии Степановны, Артамоновой

«…Все ночи волнуюсь и не сплю, все из-за того, что я потеряла в войну сына Владимира, год рождения 1938-й. На третий день войны я приехала в Минск с тремя детьми. Мы разместились во дворе эвакопункта, неподалеку от оперного театра. Нам нашелся попутчик, сын военнослужащего с Западной Украины.

Ехал он в Брянск, решил помочь мне и ехать со мной до Брянска. При посадке на грузовую машину мы с ним разъединились. Получилось так, что он уехал с моим мальчиком, а я осталась. Мальчик мой, хотя ему было три с половиной года, знал, что его фамилия Рыжих, имя Вова, отчество Никитыч. Мальчик очень приметный: каштановые волосы, круглое красивое лицо, одет был в серое шерстяное пальто летнее, белая шапочка-панамка, белый костюмчик в синюю полоску. На лопатке у Володи маленькая черная родинка, на животе коричневое родимое пятно. Я верю, что он жив… Помогите моему горю, радио может здесь сыграть немалую роль…»

Письмо матери полно боли. Всю жизнь у нее перед глазами ее круглолицый, «очень приметный» мальчик. Она помнит не только его красивое лицо, но и каждую родинку на теле. И то, как он был одет в тот день, в третий день войны, когда все сдвинулось со своих мест и пошло кругом.

И вот через двадцать семь лет в городе Невинномысске, сидя у приемника, слушает передачу Анатолий Владимирович Беляев и пишет мне о том, что история Рыжих его заинтересовала, сообщает, что у него есть на лопатке черная родинка и коричневое пятно на животе.

Судя по его письму, я подумала, что детская память снова повела нас по верному следу, но, к удивлению моему, из второго письма Беляева я узнала: вся надежда его на то, что он нашел мать, держится только на двух родинках. Воспоминания в этот раз были ни при чём, ни фамилия Рыжих, ни рассказ Артамоновой о том, как ее сына увезли от нее, ничего не пробудили в его сознании. Совпадали одни родинки. Я все-таки послала телеграмму Артамоновой, потому что была уверена — мать, которая все годы помнит приметы своего сына, не ошибется в них.

Получив телеграмму с адресом предполагаемого сына, Лидия Степановна поехала в Невинномысск. Встретившись с Анатолием, она убедилась — родимые пятна на своих местах. Но они причинили ей массу хлопот. И вот почему. Мать отлично помнила, что у ее маленького сына пятно на животе было другой формы. Тут Лидия Степановна, по ее выражению, превратилась в следователя, стала распутывать загадку родимого пятна. Для этого она отправилась в еще одно, далекое, путешествие — из Невинномысска в Ашхабад, к Беляевой, в свое время усыновившей мальчика. Но встреча с Беляевой ничего не прояснила, а, наоборот, принесла новое осложнение. Бывшая приемная мать, от которой в одиннадцать лет ему пришлось уйти, почему-то утверждала, что она взяла его, когда ему было девять дней. А если так, то Анатолий не мог быть сыном Артамоновой, потому что потерялся он трехлетним. Но матери, уже почти нашедшие своих детей, не отказываются от них так легко. Напротив, по моим наблюдениям, мать иногда может слишком поспешно уверовать, что нашла сына или дочь, и расстаться с этой уверенностью способны заставить ее только самые неопровержимые факты.

После долгих и настойчивых выяснений Лидия Степановна в конце концов допыталась, что Толя был усыновлен, когда ему было около четырех лет, а родимое пятно изменило свою форму после небольшой операции.

Из второго письма Л. С. Артамоновой

«…Вот тут все мне и моему сыну стало ясно, и мой сын бросился ко мне, разрыдавшись. Теперь он едет ко мне совсем… Прошу вас и всех работников передачи в гости к нам на торжество в село Гламаздино…»

Из письма Анатолия Владимировича Беляева

«Мне даже не верится, что по двум родинкам я нашел родителей, это для меня превеликое счастье. Жив и мой отец, и его я тоже увижу, есть у меня брат и сестра… Последнее мое желание, о котором пишу с большим удовольствием, — снимите меня с очереди на передачу. Я не Беляев, я не Погожин, я Рыжих Владимир Никитович».