Найти Элизабет

– О новых домах, – ответила мама. – Там, наверное, хорошо жить.

Отец фыркнул и зашагал вверх по лестнице.

– Там рядом с домами большие участки, – сказала мама. – Это так удобно, когда в доме живет семья. Может, и ты когда-нибудь будешь жить в таком доме, Мод. Когда выйдешь замуж.

На какой-то миг эти ее слова показались мне непристойными. Меня бросило в жар, лицо и руки стали липкими от пота. Запах яблок внезапно показался таким густым, что мне едва не сделалось дурно. Типографская краска налипла на потные пальцы, которые потом размазали ее по яблоку у меня в руках. И хотя я вытерла его о джемпер, у меня было такое ощущение, будто я вымазала его чем-то грязным и его теперь уже нельзя есть.

Дуглас читал страницу с объявлениями. Я наблюдала за ним, пока не заполнила с верхом целый ящик, после чего потянула за край газеты.

– Зачем тебе читать объявления? – спросила я у него.

Дуглас вырвал газету у меня из рук.

– Потому что я прочел все остальное.

Мама велела мне оставить его в покое и заниматься своим делом.

– Я заполнила вдвое больше ящиков, чем вы.

Дуглас улыбнулся и, положив газету на стол, сказал, что пойдет отнести отцу на чердак очередной ящик. Отделив страницу от кипы газет, я плотно завернула в нее яблоко и тщательно разгладила все бумажные складки. Я даже смогла прочесть, что там написано. По словам начальника Почтового ведомства, почта до сих пор испытывает трудности после шести лет войны, при этом количество заявок на установку телефона достигло трехсот тысяч. Мне тотчас вспомнилась миссис Уиннерс и как она разозлится, когда узнает, что вскоре перестанет быть единственной обладательницей телефонного аппарата на нашей улице. Я уже было открыла рот, чтобы сказать это маме, когда заметила рядом с черенком яблока крупный заголовок: «Женщины, свяжитесь со своими мужьями».

Это была очередная история про убийство в отеле «Норфолк». По словам репортера, город был охвачен паникой после того, как чуть дальше по побережью было обнаружено еще одно тело. Местные жители опасались, что жертвами жестокого убийцы могут стать новые женщины. По мнению автора статьи, полицейских, расследующих эти преступления, осаждают мужья, чьи жены, как потом выяснилось, просто сбежали. Скоропалительные браки военных лет привели к еще более скоропалительным разрывам отношений. В статье автор призывал женщин сообщить своим мужьям, что они живы и здоровы, потому что в свете недавних убийств было важно, чтобы они не числились пропавшими без вести.

Я перечитала статью. Что, если Сьюки тоже ее читала? При этой мысли во мне шевельнулась надежда. Что, если она всего лишь прячется от Фрэнка? Воодушевленная этой мыслью, я взялась перебирать газеты дальше. Вскоре нашла еще несколько заметок о том, как мужчины и женщины покидали свои семьи, не сказав ни слова. А еще мне попалось адресованное редактору письмо одного читателя, в котором рассказывалось о том, что пропавшая жена этого мужчины просто жила на другом конце города под вымышленным именем. Муж лишь потому обнаружил ее местонахождение, что она покупала рыбу в той же лавке, что и прежде.

Значит, бывает и такое, подумала я. Сьюки могла сбежать от нас, сбежать от Фрэнка. Увы, паника, о которой сообщал первый репортер, оказалась заразительной. Что, если Сьюки сейчас лежит где-нибудь в кустах на побережье мертвая? Что, если убийца отправил на тот свет не двух женщин, а трех?

Глава 15

Если я поверну сначала налево, потом опять налево, то окажусь на кухне. Я уже записала это. Я точно не знаю, где сейчас нахожусь, но, по крайней мере, смогу отыскать кухню. Здесь чувствуется мыльный запах, и он напоминает о моих визитах к Сьюки и о женщине, которая что-то вынимала из белого буфета. Она вертится туда-сюда, наклоняется, чтобы закрыть дверцу буфета, заталкивает кучу простынь и полотенец в корзину для грязного белья и подносит ее к самому лицу. Создается впечатление, что у нее отвалилась голова и теперь она несет ее поверх кучи белья.

– Я нашла эти записки у тебя в карманах, – говорит она, выпрямившись и кивая на ворох бумажных квадратиков на комоде. – Они тебе нужны? – Она все еще напоминает голову, лежащую на куче грязного белья. – Что ты будешь есть на завтрак?

– Мне нельзя есть, – говорю я. – Так сказала мне та женщина.

– Какая женщина?

– Та женщина, – отвечаю я.

Боже, как же мне надоело постоянно все объяснять…

– Та женщина, которая здесь работает. – Ведь правильно? – Она же здесь работает.

– О чем ты говоришь?

– Ты же ее знаешь… Да-да, знаешь. Она здесь работает. Всегда в заботах. Всегда сердится. Всегда торопится.

– Наверное, ты говоришь обо мне, мама.

– Нет, – отвечаю я. – Нет. – Но, возможно, я на самом деле говорю о ней. – Как тебя зовут?

Голова над кипой белья улыбается и отвечает:

– Меня зовут Хелен.