Найти и сохранить

Держать себя в руках, — снова напомнил себе Виктор. — Это простое и неосознанное движение, которое мог позволить друг, только и всего.

Он не отреагировал на ее прикосновение. Маделин сложила руки на коленях. Она смутилась. То она говорит, чтобы он и не думал прикасаться к ней, то сама поправляет ему волосы. Неудивительно, что он не прореагировал: наверное, принимает ее за свихнувшуюся?

— Да, — резко произнесла она. — Здесь нам, похоже, ничего не выгорит.

— Согласен. Надо перебираться в другое место.

Музыка прекратилась.

— Хорошо посидеть в тишине и спокойствии.

Он согласно кивнул.

И поскольку он сидел молча, посматривая на нее, будто размышляя о чем-то, Маделин решила поддержать разговор.

— Что вы делали на работе на этой неделе?

— То же, что и обычно. Про себя она отметила раздраженность его тона и догадалась, что работа не вызывает у него особого удовлетворения.

— А чем вы занимались, когда служили в полиции?

Виктор заметил, как две девчонки за соседним столом по очереди передают одна другой самокрутку.

— Разными делами. Я работал в отделе по раскрытию опасных преступлений… — на самом деле ему совсем не хотелось говорить о своей работе в полиции: при воспоминании об этом он становился задумчивым и несчастным.

— Там была интересная работа?

— Иногда, — он не хотел казаться неразговорчивым, но эта тема его раздражала, и он постарался переменить ее.

— А все ваши родственники так и живут в Джорджии? — спросил он.

Ей стало ясно, что по какой-то причине он не желает говорить о работе в полиции. Хотя ее мучило любопытство, она ответила на его вопрос:

— Большинство. А где ваша семья? — она с интересом ждала, что он ответит на этот раз.

— Два брата живут здесь, в Лос-Анджелесе, а еще два — в Сан-Франциско. Отец тоже здесь, только на лето он уезжает погостить к сыновьям.

Руки у него большие и грубоватые, — отметила она, продолжая наблюдать за ним.

— А сестер, для разбавки, у вас нет? — подшутила она.

— Нет. В нашей семье не было женщин, после того как мне стукнуло восемь или около этого. Мать умерла от сердечного приступа, когда ей не было и сорока, — тихо добавил он.

Маделин промолчала, понимая, что выражение сочувствия будет не совсем уместным, ведь прошло уже много лет. Он улыбнулся сам себе. — Рос я в жесткой и грубоватой атмосфере. Отец работал плотником на студии «Уорнер Браверс». Он был такой жилистый, да и работа поддерживала его в форме. Если кто из нас пытался противоречить ему, то сразу же получал оплеуху. И, указав на себя, продолжил: — Лично я всегда старался не выводить его.

Видя неподдельный интерес в ее глазах он стал понимать, какая пропасть в воспитании разделяет их. Все в ней говорило родовитости и элегантности. Он мог биться об заклад, что ей никогда не приходилось сражаться за кусок пирога. И уж точно, никогда картой Соединенных Штатов она и прикрывала дыры в стене после чудовищного побоища. Не то чтобы они с братьями все время проводили в постоянных драках. Бывали и затишья, и перемирия. И даже в самые трудные времена в их семье воцарялись любовь и порядок.

— Мальчишке нужен отец, — прошептала она, обращаясь скорее к Виктору, чем к себе. — Пока не погиб папа, Дэви был счастливее.

Эти слова вернули Виктора к действительности. Они пришли сюда в поисках брата, а не для того, чтобы заниматься воспоминаниями о детских годах.

— Пора двигаться, — сказал он. Такая поспешность удивила ее, и она вопросительно посмотрела на Виктора.

— Ну не можем же мы весь вечер просидеть в этой дыре.

Она кивнула. Он прав.

Кричаще яркие огни рекламы над магазинами поблескивали и переливались, отбрасывая причудливые блики на тротуар и стены домов. Рядом с баром стоял зазывала, зычным голосом приглашая прохожих посетить самый эротичный стриптиз. Проходили странные парочки, а группы прохожих задевали прохожих, попадавшихся им на пути.

Коренастая женщина с устрашающей розоватой шевелюрой подмигнула Маделин. Когда девушка сделала вид, что не замечает ее, та подмигнула более выразительно.

— Вы знакомы с этой дамой? — с ухмылкой спросил Виктор, когда они прошли мимо.

Маделин уже не могла сдерживать смех.

— Наверное, я становлюсь более грубой. Еще на прошлой неделе эта подруга шокировала бы меня. Она и сейчас повергла бы в шок любого жителя Альберты.

— Вы привыкаете к улице, Мэдди, — объяснил он ей.

Конечно, все было не так просто. Она, возможно, приобретала некоторые черты горожанки, и с нее слетала провинциальная пыль.

— Вы так считаете? — этот комплимент непонятно почему приятно польстил ей.

— Конечно.

Когда они посетили еще одно подобное заведение, где Виктор показал фото подростка скучного вида владельцу, Маделин продолжала раздумывать над словами Виктора. Выйдя на улицу, она неожиданно для себя задала вопрос:

— А Франсин знает жизнь города и улицы?

— Пожалуй, да, — ответил Виктор и подумал: «Еще бы, ей просто необходимо быть знатоком в таких делах, как платному информатору полиции». Но вслух он ничего не сказал. Естественно, он не мог рассказывать об этой стороне жизни Франсин.

Что означала его загадочная улыбка?