Найти свой остров

И работалось Паше Олешко здесь хорошо, хотя многое требовалось делать аккуратно, чтобы сотрудники не ощутили неудобств. Вышколенные охранники знали свое дело, и Паша был в курсе всего, что происходило на фирме. А происходило многое – все-таки живые люди, но что от него можно скрыть? Однако что-то проморгал.

– Расслабился, зажрался. Решил, что бога за бороду ухватил – такие люди душевные попались, кому они могут помешать? А ведь помешали кому-то… Ладно.

Он понимал, что нет у него ничего, не знает он, где рыть, – а не то уже рыли бы по его команде все до единого. И вот за то, что он за такое время никак не продвинулся, теперь расплатился Панфилов. Паша сжал кулаки – мысль о Панфилове причиняла ему боль, и эта боль всколыхнула старые воспоминания, с тех времен еще, когда он был не совсем человек. То, от чего он бежал, снова вернулось, и Олешко знал: загонять обратно этого неприятного гражданина он не станет. И тот, кто сделал такое с Саней, пожалеет об этом. Потому что Панфилов – его друг, а теперь он лежит где-то в больнице и выплевывает кровь из разорванной груди. И непонятно, как он жив до сих пор. Прилетевший на санавиации Семеныч не пожелал ни с кем разговаривать, как и те два профессора, что оперировали Панфилова вместе с ним. Суеверные люди – врачи, даром что профессура.

13

Матвеев вел машину Ники осторожно – чтобы ее не нервировать. Ника относилась к своей колеснице как к живой, а Макс отвык от вождения. Но не бывает такого, чтоб умел – и вдруг разучился. Решение поехать в Новгород и разузнать о том, что же на самом деле произошло почти сорок лет назад, пришло не вдруг – неожиданно открывшееся родство сблизило их невероятно, и поднялись воспоминания, которые они оба считали сном – плохим сном.

– Я ведь все время помнил, что ты есть. – Матвеев с нежностью смотрит на сестру. – Мне снилось иногда… кто-то рядом, я несу его, а потом теряю – и тоска такая… я во сне знал, кто это, всегда знал, а проснусь – и не могу вспомнить. Мне всю жизнь это снилось.

– Мне тоже… вокзал, и кто-то теплый рядом, я держусь за него и ничего не боюсь.

– А ведь мы могли разбежаться – и не узнать друг друга. В гостинице случайно столкнулись, и…

– Да. – Ника улыбается. – Тот, кто подстрелил твою машину, оказал нам огромную услугу. Все как-то сразу пошло правильно, и всплыли события, которые…

Матвеев хохочет:

– Ника, насмешила! Да все как раз наперекосяк пошло, какое там – правильно! Все рухнуло в момент: моя устоявшаяся жизнь, и жизнь Панфилова, и Булатова тоже… Кстати, о Лехе. Он ухаживает за тобой.

– Да? Не замечала… – Ника вздохнула. – По-моему, он просто вежлив.

– Ага, так страшно вежлив, что живет которую неделю на раскладушке в твоей гостиной и управляет твоим клубом вместе с Марком. Учитывая, что он – директор предприятия и работы у него и без тебя хватает.

– Не знаю, Максим. Я… боюсь всего этого, что ли. Понимаешь, когда тебе сороковник, отношения заводятся очень осторожно – не секс, а именно отношения, в которых замешаны чувства. Силы уже не те, чтобы легко пережить неудачу и разрыв. К тому же к этому возрасту у каждого есть своя печальная история, и не одна, и доверяешь людям с трудом – а из-за этого можешь пройти мимо кого-то очень важного. В общем, не знаю я… Ты-то сам почему не женишься?

– А как? Такую, как Томка, я уже не найду, а другая меня не устроит. Знаешь, что мне Димка сказал в первую ночь, когда мы у тебя ночевали?

– Что?

– Если ты на ней женишься, я не против.

– Хорошо, что Лариска сделала анализ.

– Да. Ведь могло что-то возникнуть однозначно.

– Да, могло. – Ника вздыхает. – Максим, я не знаю, что мы там найдем, и найдем ли после стольких лет. Но давай потом заедем в Торбино.

– Я уже думал об этом. Заедем, конечно.

Они думают о молодой женщине, которая несла по улицам поселка своего мертвого ребенка – сама не зная куда, уповая на Бога… но Бог рассудил по-другому. И теперь Ника жива, и есть Марк, и мать будет жить с ними, холодок Марека растаял окончательно. Ника улыбнулась: сейчас мама стала очень похожа на бабушку Магду, только глаза у нее светлые, но в остальном очень похожа. Теперь пусть отец только сунется. Вот же нескладный мужик – всю жизнь извивался и юлил, выгадывал, старался на чужом горбу в рай въехать, а в итоге что? А ничего, пустота.

– Папаша твой звонил?

– Звонил. Мама его так шуганула, что, думаю, он до сих пор обтекает. – Ника хмыкнула. – Черт их знает, что они за люди – что он, что Евгения. Не понимаю их, и знаешь – уже и не хочу понимать. Раньше я думала, будто что-то им должна, все-таки Женька – младшая сестра, хоть и глупенькая, а после того как… Все.

Ника коснулась скулы – она еще болела и была немного отечной, но это если присматриваться, а если не присматриваться, то следа от страшной раны не осталось.

– Болит? – Матвеев искоса поглядел на сестру. Ей-то эта поездка может навредить, после всего, что случилось.

– Терпимо. Голова болит маленько, потому я за руль и не села.