Найти свой остров

На двери блестящая табличка – Булатов Алексей Петрович, директор. Нике понравилась фамилия директора – что-то в ней было от древней жизни. Да и сам директор, высокий мужчина лет сорока пяти, с темными, коротко подстриженными волосами, с внимательными светлыми глазами, в сером костюме и синем галстуке, выделяющемся на белоснежной рубашке, тоже ей понравился. Была в нем какая-то надежность, нечто такое, что не во всяком мужчине можно встретить, а Нике подобные и вовсе ни разу не попадались, даже во временное пользование.

– Значит, вы хотите, чтобы я попросил рабочих бросить все дела и изготовить для вас фигурки кошек, вазочки, украшенные этими фигурками, и еще кучу всякой дребедени, цена которой – копейка, а возни с ней…

– Ой, я и не знала, что все так сложно… – Ника расстроилась и мысленно обругала Лерку, ведь абсолютно прав этот мужик, что ж, рабочие все бросят и будут им фигурки лепить? Или как там их надо делать… – Я никогда не видела, как это изготавливают. Знаете, в детстве я кокнула мамину любимую вазу, сидела над ней и мечтала стать стекольной королевой, умеющей исцелять разбитые вазы. И я так себе это представила, что мне показалось, ваза вот-вот склеится, но она не склеилась, конечно, прибежала сестра и наябедничала на меня… Вы меня извините, это глупо, конечно, я вас отрываю от дел… Но, может быть, я смогу хоть одним глазком поглядеть, как у вас все это делается? Нет, наверное, нельзя, у вас тут все серьезно… Знаете, я и правда думала, что это будет красиво: расставить все эти фигурки кошек, нет, можно было бы их купить, но это не то совсем, вы же понимаете. А тут моя партнерша нашла в интернете информацию о вашем заводе, вот мы и… Ой, блин, смотрите, снег какой!

– Да, снег. – Алексей Петрович удивленно взглянул на взлохмаченную посетительницу. – И какой!

Они одновременно подошли к окну и посмотрели на падающий снег.

– Так у вас клуб?

– Нет, это не то чтобы клуб. Это арт-кафе, понимаете – музыканты там, художники, поэты. Ну, и так, граждане, конечно. Мы хотели сделать что-то очень… богемное. Назвали «Маленький Париж» – почти шесть лет нам уже, и вдруг мы решили добавить что-то новое – нам удалось расширить помещение, и я как-то так все представила… Мы с Леркой это обсуждали много раз, и она согласилась, что так будет красиво, но где это заказать? Ну, и вот я здесь. Знаете, у нас ведь не просто люди поесть приходят – у нас собираются как в клуб по интересам, а не в том понимании, что в нынешние ночные клубы. У нас клубные карточки есть, вечера проводятся, людям нравится, знаете, все-таки не интернетом единым и телевизором…

– Да, тут вы правы.

Алексей Петрович незаметно рассматривает посетительницу. Высокая, полноватая, с небрежно причесанной копной густых светлых волос – и видно, что они от природы такие светлые, потому что кое-где, если присмотреться, видна седина. Одета в простые синие джинсы и голубой свитер, обтягивающий ее фигуру, на шее – неожиданно элегантный золотой кулон с жемчугом, в ушах – серьги, тоже с жемчугом. Длинные пальцы с ухоженными ногтями – коротко остриженными, но с длинной, безупречно овальной формы ногтевой пластиной. Бледное лицо: маленький носик, пухлые губы и удивленно распахнутые синие глаза в коротких ресницах. И звонкий девичий голос – годы, прожитые этой женщиной, не слишком отразились на ней, потому что голос ее явно был таким и двадцать лет назад, а гладкое, без морщин, лицо, свежая с мороза кожа и какая-то милая непосредственность – ничего нарочитого, жеманного, но искренность и детская готовность удивляться – это располагало к себе мгновенно, от чего он давно отвык. И ее монолог, сбивчивый, явно не подготовленный заранее – вот шла мимо, дай, думаю, зайду! – располагал к ней, сбивал с привычного официального настроя, и ему захотелось вдруг все бросить – и на волю, в пампасы!

– Так, говорите, охота посмотреть на наше производство? – Алексей Петрович подмигнул Нике. – Ну, что ж. Надевайте свою шубейку, и пошли.

– Ой, правда?

– Конечно, правда. – Алексей Петрович и сам не знал, откуда у него вдруг появился этот кураж. – Айда в цех, стекольная королева, посмотрите, как рождаются вазы.

Он с веселым удивлением наблюдал, как Ника едва не вприпрыжку ринулась в приемную за своим полушубком. А сам, накинув парку поверх пиджака, вышел следом.

– Агата Михайловна, мы с нашей гостьей пойдем в цех.

– Но у вас через пятнадцать минут…

– Ничего, отмените, дело терпит. Идемте, Ника.

Они идут по заснеженным дорожкам, и Нике до того любопытно, что же там, в цеху, и как это все работает, пыхтит, крутится.

– Осторожно, скользко! – Алексей Петрович на лету ловит Нику, которая едва не упала и от этого выругалась. Ему отчего-то смешно слышать из ее уст короткое емкое слово, которым русский человек всякий раз комментирует какой-то неожиданный казус.

– Извините… привычка дурацкая… ругаюсь, как пьяный сапожник…

– А кто бы удержался? Расчистили, конечно, но…

– Так ведь чистить сейчас снег какой смысл? Нападает снова, хотя мог бы и зимы дождаться, еще только конец ноября как-никак.