Наивна и очень опасна

О да, конечно, как я могу. Бедность — не порок, в тесноте да не в обиде, и прочая чушь, которую родаки вбивали нам четверым с младых ногтей. Отец продал двухкомнатную квартиру в городе, купил частично построенный одноэтажный дом в деревне, чтобы детки на свежем воздухе росли. Три комнаты, кухня, туалет с ванной, летняя кухня, летний душ. И двенадцать соток, на которых мы сызмальства упахивались вусмерть. Три комнаты. На шесть человек. Плюс родичи отца, часто приезжавшие в гости. Шикарные условия. Да я лет с двенадцати мечтала отдельно жить! В своей квартире, пусть и однокомнатной, но в своей! Нафига мне вот это вот «не в обиде»?! Я тишины хотела, покоя, когда после школы приходила, а по комнатам малолетние братцы ураганом носились!

— Лена! — вывел меня из воспоминаний голос матери. — Ты совсем не умеешь быть благодарной!

О! С запозданием, но все же я это услышала.

— Да, мама, хорошо, мама, не умею, мама, пока, мама, — скороговоркой пробормотала я и поскорей нажала на отбой. Был, конечно, соблазн кинуть «трубку» о стенку, как в фильмах, но я сдержалась: новую покупать не на что, а если я не отвечу на два подряд звонка от матери, она на уши поставит и дядю, и ментов, и всех, до кого дотянется.

Я тяжело вздохнула, покосилась на тумбочку с печеньем, вспомнила о маячивших впереди голодных днях, без зазрения совести стащила с кровати соседки ее «настольную книгу», улеглась на свою постель и начала просвещаться. Ничего нового, конечно, не узнала. Крути хвостом перед богатенькими, строй из себя недотрогу, при этом хлопай глазками и надумай губки. И не забывай изредка характер показывать. В общем, как я и ожидала, чушь полная.

Весь следующий день я провела в парке, на лавочках, возле аттракционов, с мазохистским наслаждением наблюдая, как веселится народ. Первое мая, праздник весны и труда, блин. В кошельке оставалось не так уж много налика, ближайший банкомат находился возле моего, теперь уже бывшего, вуза, впрочем, и карта не могла порадовать крупной суммой. Утром, прежде чем идти гулять, я схомячила один бич-пакет, уверила себя, что сыта, насыпала в карман платья несколько печенюшек, захватила сумку и пошла гулять.

Никогда не понимала, для чего мои бывшие однокурсницы, перед праздниками, имея в кошельке ноль рублей, постоянно торчали у красочно оформленных витрин. А примерки? Для чего ходить по магазинам, если заранее знаешь, что ничего из этой красоты позволить себе не можешь? Я, например, только расстраивалась каждый раз. А эти вертихвостки обсуждали фасоны, цвета, размеры, сыпали брендами. Как будто станут крутыми и богатыми, полюбовавшись на сумку из Италии или обувь из Испании. Потому по торгово-развлекательным центрам я ходила редко, предпочитая или сидеть в общаге, или дышать свежим воздухом.

Сегодняшняя погода, солнечная и теплая, предлагала выбрать второй вариант, а потому я, надев платье и туфли, в которых была вчера на тусе у Инки, бесцельно шаталась по парку. Вокруг витали соблазнительные ароматы. Кавказская, корейская, русская кухни смешивались в одно непонятное нечто и дразнили мой исстрадавшийся желудок.

— Какие люди, — этот насмешливый голос я узнаю везде. Савенков. Хорошо хоть на этот раз трезвый. Вроде. — Крот, ты точно меня преследуешь, признайся.

Скамейка негодующе скрипнула, когда на нее с размаху приземлилось это тело.

— Сова, ты шел мимо? Вот и иди, — буркнула я, припомнив вчерашний «подвиг». Чую я пятым местом: не простит мне этот тип вчерашнего, ой, не простит.

— Че это? Парк общий, а натыкаюсь везде я на тебя, — ухмыльнулась эта наглая рожа.

Я давно отчаялась искать смысл в его заявлениях, поэтому молча встала. Ну как встала. Попыталась. Меня сразу же дернули за руку, не рыпайся, мол. Несильно, но обидно.

— Признавайся, Крот, за что тебя с работы турнули? — и снова наглая усмешка. Я глазами поискала камень, чтобы ее стереть, не нашла, увы. — Давай, колись. Твой дядя жутко зол на тебя.

А, так это он с дядей Тошей пересекся. И когда успел только.

— Денег захотела с богатеньких состричь, — буркнула я. — Сова, слушай, отвянь, а? И без тебя настроение гадкое.

— Дурная ты, Крот, кто ж так стрижет-то. Не такой наглой надо быть, — и этот обормот выпятил грудь, красуясь в явно новеньком костюмчике. Не особенно дорогом, но и не самом дешевом. Вот же… Где он деньги нашел?! И почему у меня их нет?! — Во, гляди, красота, правда? Пара-тройка шабашек, и я одет и обут.

Я хотела ответить что-то гадкое, пройтись по его фигуре и уму, чтобы сбить спесь, но… Мой желудок в очередной раз издал громкую трель. Я покраснела.

— Ха, Крот, ты когда ела-то?

— В прошлом веке, — признаваться в поедании бич-пакета ранним утром не хотелось. Когда ела, когда ела. Да час назад последние печеньки прожевала. Разве ж то еда?

— Пошли, — меня буквально насильно подняли со скамейки, — я как раз в кафешку намыливался. Там поболтаем.

В кафешку хотелось. Но не с этим умником. Вот с кем-нибудь постарше да побогаче…