Наизнанку

— Нет, ты подумай, пап… Каково это думать о том, что совершенно посторонний мужик придет, снимет носки и завалится в твою кровать. А я должна терпеть? Должна? Для чего? Для тебя? Чтобы отцу было спокойно? — сама не заметила, как перешла на шепот. На крик не было сил, из меня будто выкачали всю энергию, забрали силу, лишив возможности кричать. — Это противно, пап… Сокурсницы щебечут о влюбленности. Они заходятся от эмоций, описывая своих избранников. Могут вспомнить все: запах, привычки, тон голоса, походку. А я? Вынуждена безропотно принять все, что уготовил отец. Я никогда не думала об этом, потому что любила… — заметила, как отец вздрогнул, выронив медведя. — И сейчас люблю, но так больше не будет.

— Прекрати. Ты же знаешь, что и я люблю тебя!

— Тогда почему ты лишаешь меня права любить. Я тоже хочу напиться этим чувством до головокружения. Хочу думать только мгновениями. Отрывками, порой не связанными между собой. Отключать мозг, когда он рядом и существовать инстинктами. Хочу быть пьяной от ощущения наполненности, целостности. Мечтать о будущем. Строить планы и придумывать имена нашим детям. Ревновать так, чтобы хотелось убить каждую, желающую подойти ближе, чем на шаг. Хочу влюбиться по уши, чтобы не спать ночами, чтобы сердце замирало от разлуки! И реветь хочу, придумывая во влюбленной голове разные глупости. Хочу надевать короткую юбку только для того, чтобы насладиться яростным движеньем желваков. Робко поеживаться, ловя откровенные взгляды. Хочу!!!!! Хочу! Папа! Хочу бежать домой, чтобы порадовать ужином. И просыпаться ночью, упиваясь видом его лица в отблеске луны.

— Я хочу, чтобы ты уехала из страны. Единственное мое желание — обезопасить тебя. Потому что я чувствую, что надвигается смутное время, Ян.

— Пап! Да когда у тебя были светлые времена? Когда? Ответь!

— Когда твоя мать была жива, тогда и были эти светлые времена. Хотелось возвращаться домой и не влезать в паутину городской грязи. Когда Томы не стало, я думал, что теперь можно обнажать ствол и делать все, что угодно. По рукам бежали мурашки свободы, думал, что больше ничего не держит. Не связывает. Надеялся, что тугая хватка страха навсегда исчезнет, позволив дышать полной грудью. — Отец резко схватил меня за запястье, развернув к себе. — Но нет. Я был так глуп. За дочь переживать оказалось гораздо больнее. Это, как отрывать свою плоть по маленьким кусочкам, не позволяя ране зажить. Гораздо больней, Ян… Вижу, что глаза твои засияли. Вижу каждое изменение мимики, ловлю мгновения задумчивости и такие необъяснимые улыбки. Расскажи мне, Яна. Сама расскажи…

— Хочешь моей безопасности, тогда дай свободу. Слышишь? Я задыхаюсь. Иногда по ночам просыпаюсь от боли в легких. Открываю глаза, судорожно мечтая оказаться не дома, не в своей гребаной комнате, больше похожей на тюремную камеру не по виду, а по ощущениям. Не хочу просыпаться по утрам, проигрывая предсказуемый день с точностью до минуты. Мне уже так много лет, а я до сих пор ничего не видела, находясь под крылом отца. Пап, не мне тебе рассказывать, что жизнь слишком коротка. Очень. Она промчится, оставив только россыпь морщин на лице и вечные вопросы — ЕСЛИ БЫ…. Мы будем с тобой встречаться по выходным. Ходить в рестораны и смотреть кино, треская попкорн. Вот чего я хочу! — дернула руку, освобождая ноющее запястье. Отец расширил глаза, но сдержался. — Хочу отца, а не охранника. Очень хочу. Хочу сообщений и возможности приезжать в гости. Да, черт побери, хочу, чтобы ты начал жить, прекратив оплакивать прошлое. Хватит, отпусти маму. Отпусти нас, выдохни! Я так много чего хочу…. Папа… — чувствовала, как по щеке заскользила слеза. Смахнула и крепко сжала ледяную отцовскую ладонь обеими руками. — Посмотри на меня. Я жива. Я рядом. Но дай мне возможность жить. Просто жить…

— Яна, не уводи разговор…

— Я сняла квартиру, но надеюсь, что ты возьмешь на себя хлопоты по ее покупке? Она и правда нравится мне. Мне там спокойно и хорошо. Не люблю жить не у себя.

— А что с твоей квартирой? Чем она тебя не устраивает?

Я застыла на мгновение. Черные, как ночь воспоминания обрушились лавиной, заволакивая всю ясность сознания. Казалось, что позвоночник покрылся инеем страха, сковывающим тело в зябкой хватке. Не могла туда вернуться. Не хотелось вспоминать, что стала заложницей в собственной квартире, понимая, что нет безопасного места для меня. Нет его. Именно поэтому отправила Куранова собрать мои вещи, именно поэтому Лазарь, как заведенный искал квартиру в доме Олега. Хотелось быть ближе. Там мне спокойно. Там мне хорошо.

— Слишком далеко от университета, да и вокруг одни бизнес-центры, даже ночью окна светятся от ярких вывесок. Выходишь на улицу, а на ней нет людей. Одни снобы в костюмах, пробки из статусных кортежей. Ни одного взгляда, люди, как заколдованные смотрят в светящиеся экраны смартфонов, умудряясь передвигаться по тротуару, не задевая друг друга.