Наизнанку

— О! Оптимистам привет! Головушка бо-бо? — в коридоре на полу сидела Яна, прямо под дверью моей спальни. Она сидела в позе лотоса, не поднимая головы, а перед ней стояла небольшая швейная машинка, она строчила что-то из…

— Это моя рубашка? — взвыл я, рассматривая крупную клетку на темно— синем фоне. — Где ты взяла машинку?

— Ой! Правда? Это твоя рубашка? — Яна вскочила, уперев руки в боки. Она прищурилась и встала на цыпочки, чтобы хоть немного сравняться со мной в росте. — Отпусти меня домой, и я перестану портить твои вещи. Или дай позвонить мужу. Папа, вообще, в курсе, что я здесь? А! Кстати, как тебе?

Яна крутанулась, демонстрируя свой наряд. Короткие джинсовые шорты, и обрезанная футболка, открывающая одно плечо. Ее хитрая улыбка и недобрый прищур, не сулили ничего хорошего. Да и мне было все равно. Развернулся и пошел по коридору, по пути натыкаясь на коробки, которых весьма прибавилось! Я застыл, почти добравшись до дверей. Яна до сих пор стояла в глубине квартиры и ждала моего ответа. Черт! Зачем я повернулся? Эти шорты были вырезаны и моих любимых джинс! Ну, что за характер? Я отдал ей карту, любая другая бы накупила себе всего, что нужно и не нужно! Нет же! Мы не ищем легких путей! Нужно перекроить мой гардероб! Расчленить все джинсы и поиздеваться над рубашками. Почему меня так трясет?

— Когда я вернусь, этих коробок не должно здесь быть! Меня не волнует, что ты сделаешь! Но я вернусь через час, ты должна разобрать все вещи и разложить все обратно! А я приду и проверю! Ясно? — я еле держал себя в руках, чтобы не заорать. Грудь вибрировала от кипящего гнева. Этот «кролик» одним своим видом приводил меня в состояние ярости.

— Ха… Хочешь, когда освобожусь, поглажу твои шнурки, а потом переберу гречку? — Яна подпрыгнула и стала тыкать своим пальцем в мою грудь.

— Деточка, мне насрать, чья ты дочь. Это мои вещи! После того, как разберешь коробки, занимайся чем хочешь! Хочешь, гречку перебирай, хочешь, рубашки перешивай, — я выскочил в коридор и закрыл дверь на замок с внешней стороны. — Вот, посиди, деточка.

— Я тебе не деточка, — завизжала Яна, что не могло не вызвать улыбку. Я ехал в лифте и улыбался, потому что знал, что она там бесится.

Сказать, что эта девчонка заставляла меня кипеть от злости — ничего не сказать. Ее ярко-голубые глаза так рьяно старались казаться грозными, напугать меня. Но для меня она была мышонком, который храбрился перед котом. Мышка. Маленькая голубоглазая мышка.

Я быстро выбежал из подъезда и, накинув капюшон серой толстовки, направился по знакомой тропинке вдоль набережной. Вдыхая полной грудью, я старался успокоиться и перестать думать о ней. Потому что есть темы и важнее.

Меня до сих пор очень беспокоит нелогичная ситуация в этой семейке. Так, начнем сначала. Есть Кирилл, который за несколько лет благополучно переписал на себя то, что принадлежало жене. Если бы Янку не нашли, то Кирюша стал владельцем всего тихо и без шума. НО! С другой стороны. Если рассмотреть подрыв Моисея, то и эта ситуация уж очень выгодна Кириллу. Потому что Яна станет единственной владелицей, а это не жалкие пара миллионов «зеленки», дом в Греции, квартира в Питере. И при всем при этом, я не могу избавиться от мысли, что здесь замешан кто-то третий! Потому что, как минимум, глупо организовывать похищение и подрыв одновременно! Либо в окружении этой семьи сплошные идиоты, либо есть две волны, пытающиеся перекрыть друг друга.

Небо потемнело. Солнце спряталось за густыми и кучными тучами, которые опустились так низко, казалось, что вершины берез запутались в серых комках ваты. На утренний, еще холодный асфальт, стали падать крупные капли дождя. Как ни странно, я люблю дождь. Иногда выхожу на улицу, чтобы просто посмотреть, как капли воды падают с неба. Они так долго летят, ускоряясь, что, сталкиваясь с асфальтом, поднимают в воздух крохотные тучки пыли. Это так завораживает, наблюдая за дождем, мы зачастую смотрим в небо, не замечая волшебства под ногами, где из ласковых дождевых капель образуются крохотные микровзрывы. Сделав пару кругов, побежал к дому, не желая вымокнуть.

Вот почему-то я совсем не удивился, обнаружив у подъезда пьяненьких Паху и Серегу. Они были во вчерашней одежде и стояли, прислонившись друг к другу спинами, видимо, для равновесия.

— О! Орлы!

— Не кричи, прошу, — зашипел Лазарь, схватившись за виски.

— Ладно Лазарев, по его лицу видно, что он проспиртован. Но ты, друг мой, Бояра? Как насчет пить с криминальными элементами?

— А мне понравилось, — Паха пнул ногой дверь подъезда. — Открывай! Бояре пить желают!

— Фу…. От вас так воняет!

— Ой, ты сам все пропустил. По собственной воле. Потому что слинял от нас. А между прочим, было еще детское время!

— Лазарев, да он даже в молодости пить нормально не умел! У него после первой бутылки начинается ступор. В него после этого не влить ни одной стопки, без вреда для собственного здоровья! — ржал Паха.

— Заткнитесь, — шикнул я, открывая дверь.

— Янка! А ну-ка, ужин голодным мужчинам! Быстро! Черт! — Лазарев закричал, скидывая кожаную куртку на ходу.