Наизнанку

Неловко. Стыдно. Страшно. Почему? Потому что решила, что имею право рыться в чужих телефонах, хотя сама отстаиваю личное пространство, лишенное контроля и неудержимой заботы отца! Меня, как магнитом тянет к нему. В его присутствии мне хочется, чтобы зеленые глаза Олега смотрели только на меня. Хочу, чтобы он вдыхал воздух, пропитанный моим запахом. Чтобы я, пусть и в шлейфе духов, но проникала в легкие, насыщая кровь кислородом. Хочу промчаться сквозь сердце, чтобы убедиться, что оно не изо льда, что мышца, перекачивающая кровь — живая, пульсирующая… А потом попасть в мозг, потому что все, что хочу — знать, о чем он думает. Кожа начинает гореть от одного только воспоминания о его глазах. Такая неестественная зелень, слишком черный зрачок и медлительность, с которой он проходится по мне. Он не прятал взгляд, не маскировал его, а просто смотрел. Медленно скользил по ногам, останавливался на попе, скользил по талии и замирал на груди. Не таился, смотрел прямо, давая насладиться приятной колючестью.

Я знаю, что сама во всем виновата, но не могла иначе. Меня будто тянуло к его дому, поэтому вместо учебы приехала в знакомую квартиру. Открыла дверь ключами, которые стащила, убегая. Знала, что по утрам он бегает. Понимала, что это единственный шанс заглянуть в его телефон, в котором хранились так нужные мне ответы на вопросы. Не могла забыть тот до отвращения ядреный аромат женских духов. Помню непонимающий взгляд, который потом превратился в прищур, сопровождаемый откровенной ухмылкой. От него невозможно ничего скрыть. Все мои мысли, как на блюдце.

Как только дверь его спальни хлопнула, руки сами потянулись к черному смартфону. Не знала, что искала, но уверенность в собственных действиях глухим стуком отдавалось в висках. Руки тряслись, пока я пыталась разблокировать экран. К удивлению, на телефоне не было ни паролей, ни современных примочек со сканированием отпечатков. Одним движением пальца разблокировала экран, на котором тут же выпал список последних вызовов: Мара, Лазарев, отец, Динаров… Брюнетка 1,4,6.

Брюнетка 1,4,6! Черт! Что это? Порядковый номер? Он их подписывает что ли? Или это номер в отеле? Черт! Что нельзя написать подробнее? Закрыв журнал вызовов, вошла в сообщения:

«Я подумала. Хорошо, понедельник, четверг и суббота. Н.»

Что? Понедельник, четверг и суббота? Что это? Черт! 1,4,6! Первый, четвертый и шестой день недели — понедельник, четверг и суббота. Придурок! График составил. Ладно! Посмотрим мы на регулярность твоей половой жизни!

*****

…Знала, что нарываюсь на неприятности, когда подмешивала в чай снотворное. Но как еще можно было его остановить, ведь сегодня понедельник? И без того нелюбимый всеми день недели для меня теперь стал ненавистным. Подлила в ресторане, где мы заказали завтрак на вынос, затем дома. Глупо! Глупо! Посмотрела на часы.

— Три часа ночи… Хорошо, сегодня не поедет, а потом? Остальные два дня? Я не смогу его поить снотворным каждый раз, когда собирается свалить к своей телке. Потому что он не тупой цепной пес.

У меня не было уверенности, что Олег не поймет все с первого раза. Именно поэтому и стояла на холоде, укрытая толстым слоем мурашек. Потому что страшно возвращаться в дом. Вдруг уже проснулся?

Руки тряслись не от грозных раскатов, а от внезапно накатившей злости. Как заставить посмотреть на себя ни как на дочь Моисея? Как просочиться сквозь ту толщу льда, сковывающую его.

Неосознанно стала бормотать полюбившееся стихотворение:

По капле в тебя, закружившись от страсти,

До стона сжав кожу, до крика блуждать,

Чтоб взглядом безумным в тебе задержавшись,

Все шрамы неистово сразу сорвать.

— Кролик! Ты решила замерзнуть и заболеть мне назло? Чтобы я поил тебя чаем с малиной? Или, чтобы я получил втык от твоего отца? Если так, то это все как-то мелочно.

Резкий звук его голоса заставил вздрогнуть. Уже остывший чай снова выплеснулся на руки.

— Ага! Еще чего, — чувствовала, как загорелись мои щеки, а холод сменился каким-то невыносимым жаром в теле. Делая вид, что все мое внимание приковано к мокрым рукам, пыталась не смотреть ему в глаза. Знала, что увижу то, что мне не понравится. Только по его насмешливому тону было понятно, что он все знает. Знает! Зажмурилась, ожидая продолжения.

— Ладно. Я поехал. У меня еще встреча, — но его голос был ровным, ничего не выражал. Было невозможно определить, насколько он зол. Внезапный звук раздвигающейся створки двери резанул по ушам. Сердце замерло, а потом, перезапустившись, как старый мотор, забилось частыми импульсами.

— Уже три часа ночи, — я поморщилась, услышав собственный голос. Обыденность разговора лопнула, благодаря моему крику. От громкого звука в доме охраны загорелся свет. Олег замер, но всего на мгновение, словно понял что-то. Он громко выдохнул, а потом скрылся в темноте кухни.