Наизнанку. Личная история Pink Floyd

А после всех этих трудов нам пришлось смотать удочки и сменить студию, потому что вмешались внешние события. В тот период все наши бизнес-аферы вне группы буквально взорвались. В свое время по предложению Norton Warburg, той самой компании, которая занималась нашими инвестициями, мы привлекли для администрирования студии «Британия-роу» финансового советника в лице Нормана Лоуренса. Норман, хоть и пришел к нам из Norton Warburg, стал замечать во всей системе неладное и начал расследование.

Тут-то и вскрылась правда: фирма Norton Warburg сливала финансы из своей инвестиционной компании, явно липовой структуры, на катастрофически авантюрные капиталовложения – так и появились все эти скейтборды, пиццы и сомнительные автомобили. В конечном итоге основатель компании Эндрю Уорберг сбежал в Испанию. Лишь в 1982 году он вернулся в Англию, где его арестовали, обвинили и приговорили к трем годам тюремного заключения. Уйма людей потеряла деньги. Поскольку компанию Norton Warburg рекомендовали такие влиятельные организации, как «Американ экспресс» и Банк Англии, толпы народу вкладывали в нее все свои сбережения или пенсии. У вдов и пенсионеров возможности вернуться на работу не было. Нам повезло – мы еще могли работать.

Все эти проблемы мало касались нашей музыки. Однако их последствия существенно повлияли на наши решения по поводу очередного альбома. Выяснилось, что в общей сложности мы вчетвером потеряли порядка миллиона фунтов стерлингов. Убытки венчурных компаний были поистине устрашающими, а поскольку инвестировали мы до вычета налогов (в чем, собственно, и состоял весь смысл операции), у нас образовалась колоссальная налоговая брешь – по словам наших финансовых советников, от 5 до 12 миллионов фунтов.

Проблема усугублялась тем, что вместо одной общей венчурной компании мы завели по компании на нос. Проблему с налогами это по меньшей мере учетверило. Нам посоветовали на один год уехать из страны. Так мы сможем подзаработать, заполнить пустеющие сейфы, а наши бухгалтеры и налоговые консультанты пока постараются спасти что-нибудь из груды обломков. Вся эта история навлекла на нас колоссальную черную тучу. Мы всегда гордились тем, что нас на мякине не проведешь. Мы считали себя образованными представителями среднего класса, у которых все под контролем. Мы сильно ошибались.

Ответом стало изгнание. С расторопностью, которой позавидовали бы Великие Грабители Поезда, мы за две-три недели собрали манатки и смылись. Мы сочли, что так будет лучше всего. Правила налогового резидентства предписывали покинуть Британию до 6 апреля 1979 года и не возвращаться раньше 5 апреля года следующего, даже с кратчайшими визитами. Вообще-то, многие рок-группы с восторгом цеплялись за вариант изгнания и благодарно пользовались очевидной щедростью властей. В нашем случае другого выхода и не было. На более поздних гастролях мы научились извлекать преимущество из возможности жить за границей дольше года при условии нескольких разрешенных визитов на родину (эту уловку первоначально ввело лейбористское правительство в 1970-х годах для поощрения экспорта и благоприятствования нефтяникам, работавшим на Ближнем Востоке).

Невозможно было отказаться от перспективы не только годичной свободы от уплаты налогов, но и нового музыкального старта подальше от разных адвокатов и бухгалтеров. В любом случае Боб считал, что комфортная семейная жизнь, которой мы все наслаждались в Британии, только мешает созданию бескомпромиссного рок-шедевра. Мы почти радовались заморскому побегу. Подобно скверным детям, разбросавшим игрушки, мы оставили за спиной финансовый беспорядок, чтобы вместо нас прибрались профессионалы.

Пока мы работали за границей, наши консультанты разобрали по винтикам наше гастрольное партнерство – рудимент идеалов Blackhill – и реконструировали его по результатам переговоров с леди и джентльменами из Налоговой службы Великобритании. В какой-то момент, припоминает Найджел Истеуэй, одобрения налоговиков дожидались двести комплектов отчетности – вот каков был масштаб проблем. Мы едва могли пробиться на «Британия-роу» сквозь плотные ряды бухгалтеров, однако сделка, которую все эти люди организовали, еле покрыла их зарплату. Чтобы обеспечить нам дополнительный доход, Стив О’Рурк и Питер Барнс обсуждали крупный издательский договор с Chappell.

Студия во Франции, где мы приступили к работе и заложили фундамент «The Wall», называлась Super Bear. Годом раньше и Дэвид, и Рик работали там над сольными проектами, и им понравилась атмосфера. Студия располагалась высоко в Приморских Альпах, примерно в получасе езды от Ниццы, рядом с небольшой деревенькой. Там был свой теннисный корт, бассейн и много места для отдыха. Мы перемежали работу теннисом и периодическими поездками в злачные места Ниццы – относительно долгая дорога не способствовала частым набегам.