Накафельные рисунки

Я сделал один набросок, второй, третий, четвертый. Все неудачно. Женщина ускользала, не получалась на бумаге. Я никак не мог ухватить суть, главное в ней – то, о чем говорил профессор. И это меня раздражало – так легко зарисовать несколько десятков человек и застопориться на последнем.

Время шло, летнее солнце припекало, и я не выдержал. Когда она проходила мимо, окликнул, не особенно рассчитывая на ответ:

– Извините…

– Да? – отозвалась женщина тут же. Отозвалась обыденно, как будто я окликнул ее на улице, в магазине, в автобусе.

– Вы не могли бы присесть вот здесь на минутку. Я хочу, что б ваш портрет получился самым лучшим образом…

– Мой портрет?…

– Да, видите ли, я – художник…

Она понятливо кивнула:

– Это я давно заметила… Но зачем вам мой портрет?

– Вы очень красивая женщина. Весьма выразительная натура…

Она улыбнулась:

– Пожалуй, есть немного… И…

– И именно поэтому мне хотелось бы зарисовать вас.

Ее брови несколько приподнялись:

– Я уважаю искусство. Но так вот сразу…

– Вас что-то смущает?

– Немножко, – покачала головой она, – Мне нужно подумать над вашим предложением. Конечно, в этом нет ничего предосудительного… Но прямо сейчас… Это невозможно…

– Хорошо, – закивал я, утирая пот со лба, – Тогда может быть завтра?

– Завтра? Может быть, завтра… – ответила женщина эхом и тут же оживилась, – А вы рисуете красками?

– Нет. Пока делаю наброски карандашами…

– Мне это близко.

Женщина пристально смотрела на меня, и я понял, что она не против продолжить наш разговор. Пришлось тактично удивиться:

– Действительно?

– Да, – брови ее дрогнули, – мою графику в одно время весьма хвалили. И я продолжаю рисовать, когда могу… Увы, здесь рисовать нечем…

– У вас нет карандашей?

– К сожалению…, – развела она руками.

Я глянул на свой арсенал:

– Возьмите мои…

Зрачки ее глаз мгновенно сузились:

– Принять подарок от незнакомого человека? А что я должна дать вам взамен? Я буду обязана позировать?…

Я покачал головой:

– Нет, что вы. Это просто подарок. Как коллега коллеге. А позировать, если не захотите, не нужно. Возьмите, пожалуйста, карандаши…

Она по-прежнему пристально, и как мне показалось, совсем не мигая, глядела на меня:

– У вас честные глаза…

– Я действительно не обманываю вас. Возьмите.

– Благодарю вас, – кивнула она и протянула руку.

Я сунул карандаши сквозь сетку. Женщина взяла их и довольно улыбнулась, разглядывая. Уходя, вновь повторила эхом:

– Может быть завтра…

Она ушла, оставив меня без рисунка, без карандашей, но с еще больше разгоревшимся интересом. Я не видел в этой женщине ничего болезненного. Она рассуждала достаточно здраво. Жесты были продуманы и спокойны. Ровные голос и дыхание. Речь воспитанного человека. Если бы я встретил эту «натурщицу» где-нибудь вне больничных стен и заговорил с ней, то вряд ли бы принял за пациентку лечебного заведения.

На следующий день она вышла во двор последней. Когда уже все гуляли. Когда мне подумалось, что какие-то причины удержали ее внутри. Женщина появилась, как только я, вздохнув, начал складывать мольберт.

– Здравствуйте, – приветствовала она меня с улыбкой, как старого знакомого.

– Здравствуйте. Ничего не случилось?

– Нет. Просто я рисовала и так увлеклась, что не заметила, как подошло время прогулки. Искусство захватывает, не так ли?

– Да… Совершенно верно.

Женщина смотрела на меня уже знакомым пристальным взглядом:

– И вы все еще хотите меня рисовать?

– Да, конечно.

Она не отводила глаз:

– Я много думала об этом. Видите ли, ведь это очень интимное дело – рисовать. И потом – я не знаю, что вы будете делать с моим изображением. Как вы меня нарисуете, кому будете показывать…

Этот взгляд ее практически немигающих глаз был мне в тягость. Я засуетился:

– Могу все рассказать…

Она остановила меня:

– Ну, что вы, я не хочу устраивать вам допрос. Давайте просто поговорим об искусстве. Я хочу, чтобы мы обменялись взглядами на разные аспекты…

Женщина присела на скамейку со своей стороны сетки. Раскрыла принесенный солнечный зонт.

Я подумал, что под видом вопросов о картинах, она попытается узнать о приходящем художнике побольше. Скрывать мне собственно было нечего, и потому приготовился отвечать прямо и быстро.

Однако ее, похоже, совершенно не интересовала моя биография. Женщина больше спрашивала о современных модных течениях, о стоимости картин, о художниках, с которыми я знаком, о моих однокурсниках и преподавателях. Слушала очень внимательно.

В конце своей лекции я так и сказал ей об этом:

– Вижу, что вам рисование действительно интересно и близко…

– Да, благодаря моей матери…

– Она была связана с искусством? – спросил я из вежливости.

– Нет. Но она привила мне любовь к красивым вещам и людям… Я столькому у нее научилась. Научилась, в том числе, жить красиво, не имея наследства или теплого местечка в большой компании. Мама всегда говорила: «Чтобы жить красиво, не обязательно тратить много сил и денег. Достаточно иметь голову…»

Она замолчала. Чтобы поддержать разговор, я посетовал:

– У меня вроде и голова на месте, но красивой жизни, увы…