Накануне

   Невольный проводник не обманул, вывел их к вежам еще до темноты. Разбойники встали лагерем на широком лугу и все подходы к нему просматривались на много сотен метров. Двух и четырехколесные возы половцы, по обычаю, поставили в круг, защищая свои вежи - войлочные юрты.

   За лагерем, в пределах видимости, паслись мелкорослые и не красивые, с большой головой, но мускулистые, крепкие и быстрые, отличающиеся своей свирепостью и дикостью, половецкие кони, верблюды и волы. Где-то вдалеке слышалось блеяние овец, без которых не обходилось ни одно кочевье.

   -- Многовато их, -- прошептал Чурнай, затаившись в кустах.

   -- Зря ты пленника прирезал, -- так же шепотом ответил Чимбук. -- Наврал он.

   -- Что сделано, то сделано, -- пробурчал торк. -- Смотри. Возвращаются.

   В лагере начался переполох. Женщины, дети выбегали встречать вернувшихся из набега мужчин.

   -- Один.. шесть.. двадцать... тридцать... -- шевеля губами, считал Шемяка.

   Пленник наврал, что в стойбище не более двадцати мужчин. С учетом убитых Шемякой, и погибших в стычке с охраной каравана, их не должно было быть больше десяти.

   -- Три дюжины, -- испуганно прошептал Местятка.

   -- Многовато, -- заметил даже всегда невозмутимый Алеша.

   -- Не одолеть нам их, -- нервно кусая губу, сказал Ратмир.

   -- А придется, -- со всей решимостью, на какую оказался способен, твердо сказал Шемяка.

   Из лагеря помимо радостных криков, донеслись горестные вопли и детский плач.

   Шемяка выскочил из кустов и зашагал, обдумывая план действий. Постепенно вокруг него собрались все, тихо перешептываясь между собой.

   -- Вот как мы поступим, -- твердым голосом сказал Сашка.

   Взволнованный, он ходил взад-вперед, собираясь с мыслями.

   -- Каждый может отказаться. Я никого не неволю, -- говорил он, заглядывая в глаза товарищей.

   -- Может уже нападем и будь, что будет? -- предложил Алеша.

   -- Погоди ты, -- зашипел на него Ратмир. -- Дай боярину сказать.

   Сашка грустно улыбнулся. Вот его уже записали в бояре.

   -- Чимбук с товарищами снимут сторожу у лошадей, -- сказал он, глядя на половцев.

   -- К отарам овец надо еще пару человек отправить, -- предложил Итларь.

   -- Одного хватит, -- возразил Чимбук. -- Осипа послать надо.

   -- Я справлюсь, поверьте, -- с горячностью воскликнул парень, с надеждой глядя на хозяина.

   -- Хорошо, -- согласился Шемяка.

   -- А мы налетим верхами! -- обрадовался Чурнай.

   -- Только вы, -- уточнил Сашка.

   Стоялый мед, имеет обыкновение валить с ног, даже крепких мужчин, привыкших к возлияниям. Половцы, употреблявшие в основном перебродивший кумыс, с медом не подрасчитали. Пили в стане все: и стар и млад, даже женщины. С повышением градуса веселья - заиграла музыка, пошли совершенно дикие половецкие пляски и, молодые, сильные воины мерялись силой, сойдясь в поединках.

   Время шло, а они никак не могли угомониться. Пели заунывные песни, сидя у костров и пили, пили, пили.

   Постепенно лагерь затих, и лишь богатырский храп сотрясал ночной воздух, там где алкоголь и усталость сморили половцев.

   Ползком пробравшиеся в лагерь лазутчики устроили резню, перерезая глотки спящим под открытым небом людям.

   -- Бек в юрте спит, -- прошептал на ухо Шемяке, подкравшийся Ратмир.

   Сашка вопросительно посмотрел на парня.

   -- Тут все зачистили, -- все также шепотом ответил Ратмир.

   -- Тогда начинаем, -- произнес Шемяка.

   В костры подбросили хвороста, дров и взметнувшееся в высь пламя осветило стойбище.

   Местятка с Ефимием забегали, подрубая прутья, составляющие каркас белоснежной войлочной юрты, украшенной в технике аппликации изображениями деревьев, животных, лоз и птиц. Шум разбудил обитателей жилища, внутри раздался испуганный женский крик, послуживший сигналом ко всеобщему ору. Из шатра выскочил нетрезвый бек, с саблей в руке. Он отбил удар Ратмира, но не успел среагировать на Алешу. Кулак, усиленный бронированной перчаткой опустился на обнаженную голову хана, отправив его в глубокий нокаут.

   -- А ну вышли все! -- заорал Ратмир, заглянув в шатер.

   И тут началось, про возы-то Шемяка забыл, а оттуда повалили рассерженные половцы, сплошь молодняк, но с оружием в руках. Полетели первые стрелы.

   -- Стереги хана, -- велел Сашка Ратмиру, а сам бросился на набегавших половцев.

   Женские, полные ужаса крики, детский плач, рев раненных, победные кличи победителей смешались в одурманивающее сознание многоголосье. Сашка в азарте метался среди теней, убивая всех, у кого было в руках оружие, даже детей и женщин, которые с отчаянной смелостью набрасывались на него.

   Вдруг, убивать стало некого. Конные торки и свои половцы устроили хоровод, сгоняя в круг оставшихся живых. Местятка тащил за волосы верещавшую девку, швырнув ее к остальным.

   Даже Милко отличился, пинками гнал сверстника, сжимая в руке окровавленную половецкую саблю.

   Ефимий выгонял из малой юрты старуху, прижимавшую к груди грудного ребенка.

   И только Василь, рыдал над телом убитого половца, с ужасом глядя на свою окровавленную ладонь. В сердце половца, вогнанный по самую рукоять, торчал нож.

   -- Хватит стенать, -- зло прикрикнул на него, одуревший от пролитой крови Чурнай. -- Поищи вязанки лучше.