Накануне

Двойной чизбургер с котлетками средней прожарки, розоватыми внутри, и расплавленным ломтиком сыра чеддер, растекшимся по булочке – ни в коем случае не подсушенной! Маринованые огурчики, ломтики помидора, может, колечко лука, но только не салатный лист (салат – та же вода, только хрустит на зубах). Я всегда заказывал именно такой бургер, и, конечно, Поуп знал мой заказ наизусть. Солнце только взошло, но я набросился на еду с таким аппетитом, будто не знал, где и как мне удастся поесть в следующий раз (хотя обоим было понятно, что еда будет та же и там же). Мой старый, добрый ноут лежал рядом на стойке, но я его еще не включил, полностью сосредоточившись на еде.

– Картошка достаточно поджаренная? – спросил Поуп, подливая мне кофе.

Люблю, когда картошка зажарена так, что разве что не подгорела. Ухватив идеально обжаренный ломтик, я приветственно помахал им Поупу и сунул в рот.

– Великолепно, как всегда. – Я кинул в рот еще несколько штук.

– Осторожнее. Если глотать с такой скоростью и не жуя, поперхнуться можно. А мне потом отвечать.

– Не волнуйтесь, Поуп, я вам не новичок. До травм дело не дойдет.

Отхлебнув кофе, я глянул на телефон. До «Сумерек» и подготовки к сеансу времени еще полно. Впереди – неспешное утро за ноутом. Это было бы очень приятно… если бы не напоминало о том, как мало у меня дел. О том, как мало у меня вообще всего в этом мире.

И все же… Впереди была поездка с Арчи. Даже самому себе не хотелось сознаваться в том, как мне не терпится встретиться с ним. Особенно если учесть, что на моем телефоне не было ни одного пропущенного звонка, ни одного сообщения.

– А… – словно невзначай начал я, но, может быть, Поуп был прав, и я слишком быстро напихивался едой, потому что горло перехватило. Я едва перевел дыхание. – Арчи в последнее время не заходил, Поуп?

Неужели прошла всего неделя с тех пор, как мы болтали, будто все было по-прежнему?

Прошла. Конечно, прошла. И я это знал.

Поуп на мгновение отвел взгляд, обдумывая мой вопрос.

– В последнее время? Не припомню. Несколько раз забегал за обедом для отца. Хороший парнишка.

Хороший парнишка. Да уж, это Арчи Эндрюс. И хороший друг – по крайней мере раньше был.

– Хотя… нет, пожалуй, – прервал мои размышления Поуп. – Я его уже несколько дней не видел, как минимум. Не знаю, чем уж он так занят. В последний раз он сидел тут с тобой в тот вечер, когда была гроза. Неделю назад?

– Точно.

В тот самый вечер, когда он рассказал о своих песнях. И когда мы договорились съездить в Сентервиль.

– И вообще, разве это не я должен спрашивать тебя, чем занимается Арчи? – продолжил Поуп. – Вы ведь всегда были не разлей вода, верно?

Он говорил так, будто просто поддерживал беседу, но я знал, что Поуп ловит каждое слово, малейшее изменение лица. Он ничего не упускает.

– Наверное, все в этой жизни меняется. – Наконец-то я вслух признал неизбежное. – Даже в нашем сонном, старом Ривердейле.

Словно в ответ на мои слова, звякнул колокольчик над дверью. Этот звук идеально укладывался в ход нашего разговора, и на мгновение мне померещилось, что мы каким-то образом одной силой мысли призвали Арчи в кафе. Но это был всего лишь Дилтон Дойли. Наверняка только что вернулся из очередного похода со своими скаутами – опять они учились выживать в условиях дикой природы по безумному сценарию, который измыслил Дойли.

– Кстати о предсказуемости. – Я вздернул бровь: Дилтон вывел девиз скаутов «будь готов» на совершенно новый уровень.

Дойли бросил на меня хмурый взгляд и поправил красную бандану (справедливости ради, выражение лица у него всегда хмурое и напряженное).

– В наше непростое время необходимо уметь предсказывать любые, даже самые непредвиденные обстоятельства, Джагхед. – Он отбросил прядь густых волос, упавшую на очки. – Не все могут позволить себе роскошь бегства в… – он махнул рукой в сторону моего ноутбука, – вымышленную реальность.

– Ладно, хорошо, – согласился я. Накручивать Дилтона не хотелось. – Непростое время, как скажешь. А я-то, дурак, только что назвал Ривердейл сонным городком. – Я пожал плечами. – Никаких неожиданностей.

Если не считать того, что происходит с Арчи.

– Ну, кроме того случая, когда Уэзерби вызвал тебя к себе на ковер за то, что ты принес в школу… кажется, нож?

Это случилось в мае, прямо перед экзаменами.

Дойли помрачнел еще сильнее:

– Карманный нож. Стандартный нож из набора скаута. Это просто смешно. Но такая уж моя судьба. – Дилтон решительно кивнул, будто убеждая самого себя в правдивости собственных слов. – Ты даже не представляешь, каково это, знать, что случится что-то ужасное. Быть уверенным в этом. Но не знать, что именно и когда.

– Дилтон, тебе говорили, что ты зануда? – Я улыбнулся, показывая, что это дружеская шутка. (Мне такие вещи постоянно говорят. А рыбак рыбака видит издалека, и все такое.)

– Мой папа всегда говорил: «Мир жесток и не прощает ошибок. Сама Вселенная пытается нас уничтожить. И далеко не всегда все к лучшему».

Я вспомнил о маме, представил личико оглянувшейся назад Джеллибин, сидящей в детском кресле на заднем сиденье машины, когда они уезжали.