Накануне

— Вот за это вам — особую благодарность в приказе, — за стреляные гильзы. А то у нас, знаете, в этом смысле черт знает что: анархия форменная. Товарищ Загорская, дайте штук пятьдесят: видите, человек недаром винтовку носит.

Наташа подняла испуганно глаза. Недаром? Неужели каждая такая вот носатая сумка с торчащей из нее деревянной рукояткой на шнуре человеческая жизнь? Отсчитать — еще на пятьдесят…

Человек присел на стол, расстегнулся; в прорез рубашки глянули синие, тонким наколом на коже рисованные пасти драконов. Он вынул портсигар, серебряный с вензелями, раскрыл перед Наташей. Наташа вздрогнувшими пальцами взяла папиросу.

Студент спросил:

— Вы, стало быть, одни ходите?

— Один.

Студент зажмурился и пустил дым колечком.

— Как на охоту… Стильно получается, в сущности. Охотник за черепами. У Майн-Рида роман есть.

Наташа тревожно глянула на отдыхавшего. Обидится. Нет. Он не обиделся. Студент продолжал:

— Почему вы, собственно, в одиночку?

Человек ответил равнодушно:

— Я анархист.

— Анархист? — восторженно воскликнул студент. — Вот случай. Я, знаете, Штирнера читал: очень большое произвел впечатление. И вообще… "Ни бога, ни хозяина!" Очень здорово!

Наташа кончила считать. Анархист встал, застегнулся, заложил патроны быстрыми, словно очень-очень привычными движениями, в патронташ, подтянул пояс и вышел, пристальным и долгим взглядом посмотрев на Наташу.

Студент вздохнул, поцокал языком.

— Вот… страшный, правда? А ведь, наверно, женщины любят… Как вы думаете? Вы должны знать…

Дверь раскрылась. Иван. Он окликнул с порога.

— Из штаба просят спешно два пулемета, десятка два лент.

— Два пулемета? — Поручик Харламов даже очки снял. — Откуда? У нас на весь Таврический только четыре, да и те к стрельбе непригодны… Винтовок и шашек — могу.

— Винтовок и шашек у самих хватит, — хмурясь, сказал Иван. — Как же так — нет пулеметов: без пулеметов никак не управиться…

— А что? Разве… — снизив голос, спросил поручик.

Иван ответил, тоже тихим голосом, неохотно:

— В Чубаровом переулке, похоже, большое дело заварилось: солдат сейчас прибежал — пулеметчики, говорит, в угловом. Народу на улице человек восемьдесят, не то сто набили: не подступиться — крепко сидят. И на Выборгском шоссе самокатные команды против рабочих орудуют. Так окончательно, стало быть, нет пулеметов?

Он вышел. Поручик, щурясь близорукими глазами, раздумчиво протирал очки. Студент прошептал ему быстро на ухо:

— Я… слышал. Это очень опасно, по-вашему?

Поручик недовольно дернул плечом.

— Черт его знает! Разве что-нибудь можно в таком взбаламученном море заранее рассчитать. А у нас и рассчитывать, собственно, некому…

— То есть как? — испуганно переспросил студент. — А штаб? Там же полковник, офицеры.

— Какой полковник? — скривил губы Харламов. — Он же все равно, что штатский: заведующий библиотекой Военной академии. Из университетских: значок на нем просмотрели?

— Что? — почти что вскрикнул студент. — Но я же сам видел: френч, шпоры, оружие, две полосы на погонах. И все зовут полковником.

— А как еще его звать? — окончательно скривился поручик. — По рангу его чин однозначен полковничьему — и на погонах поэтому две полосы, как у полковника; только — вы не обратили внимания? — самые погоны уже, чем у нас. В остальном отличия нет: шпоры, ремни, оружие.

— Штатский! — разочарованно протянул студент. — А я думал… по выправке…

— Выправка у него, действительно, есть, — смягчился поручик. — Но в общем… какой это штаб, когда офицеров в нем нет: библиотекарь и прапоры…

Опять открылась дверь. Мартьянов мрачно сказал от порога:

— Пулеметов нет, так хоть патронов подбавьте. На сорок человек — по пяти, скажем, обойм.

Глава 46 Чубаров

На Лиговке, с угла Чубарова переулка, стучали выстрелы. Солдаты и ополченцы с крестами на шапках, рассыпавшись широким охватом вкруг углового двухэтажного дома, стреляли азартно и беспутно, частым огнем. Из окон второго этажа, разбитых, задвинутых подушками, одеялами, матрасами, лаяли ответно пулеметы.

Грузовик застопорил недалеко от угла. Мартьянов соскочил, следом Ивасенко и павловцы. Мартьянов крикнул:

— Гей, товарищи! Кто тут за старшего?

Ближайший солдат отозвался сердито, отняв приклад от щеки:

— Мы тут все старшие.

Мартьянов зацепил пальцем за воротник шинели.

— Ежели так, докладывай. В чем именно происходит заминка? Я из Таврического дворца, от штаба.

От штаба? Из дворца? Солдат подтянулся. Это что ж — из солдат в начальники ставить стали? А этот, по глазам видно, строг.

Доложил: шли вполне мирно, с вольными вперемежку. А оттуда, с углового, как дернут из пулемета. Пятерых уложило…

— …Мы, конечное дело, взяли сразу же в оборот. Но никак не взойти: бьет и бьет, со всех мест. И дверь, похоже, будто железная: прикладами пробовали — не выбить. Там — веселый дом, люди сказывали, общедоступные девушки. Однако, вот, пулеметы…

Мартьянов медленно пошел по цепи, оглядывая дом. Повернулся, махнул рукой.

— Слушать мою команду! Отходи за угол. Бегом, марш!