Накануне (изд. 1969г.)

Не так давно у меня состоялся разговор с генерал-майором П. И. Мусьяковым — в тридцатых годах он был редактором газеты «Красный черноморец». Мы вспоминали предвоенные годы и начало войны на Черном море. Павел Ильич напомнил мне, что выражение «первый залп» впервые официально получило путевку в жизнь на учениях Балтийского флота летом 1939 года. Причем речь тогда шла уже не об артиллерии одного корабля, а о повышении готовности всего флота в условиях напряженной политической обстановки в Европе. Главный морской штаб уже занимался разработкой положения об оперативных готовностях. Борьба за первый залп с тех пор не сходила с повестки дня всех флотов.

В сентябре 1939 года в Западной Европе вспыхнула война. Потенциальным наиболее вероятным противником в те дни стала агрессивная фашистская Германия. Под «первым залпом» мы стали подразумевать готовность к бою не только отдельных кораблей или частей, не только их тактическое преимущество на случай какого-либо небольшого военного конфликта, но оперативную готовность всех флотов. Поэтому в ноябре 1939 года была подписана первая директива Главного морского штаба об оперативных готовностях флотов и соединений.

Начал я этот важный разговор со стрельбы «Червоной Украины», чтобы показать, как из частного тактического понятия — удачного первого залпа крейсера,— возникло общее стратегическое — готовность подводных и надводных кораблей, а затем и всех флотов в полном составе, во всеоружии встретить противника, если он попытается напасть на нас.

Припоминаю трагическую ночь на 22 июня. В 3 часа 07 минут немецкая авиация совершила налет на Севастополь. Когда я повесил трубку, выслушав по телефону доклад командующего Черноморским флотом, сомнений не было: война началась. Но в ту роковую ночь мы не потеряли ни одного корабля. Эта способность флота отразить внезапное нападение агрессора годами воспитывалась партией, приобреталась нелегкими боевыми учениями и маневрами кораблей и соединений, постоянно выковывалась в борьбе за «первый залп».

Под флагом члена правительства

«В море — дома, на берегу — в гостях», — внушают молодым морякам командиры. Не всякому эта формула нравится, но учеба действительно проходит на более высоком уровне, когда корабль вдали от берега, от своей базы. Все на месте, береговые дела отошли на задний план, и люди полностью отдаются службе. В море крепнет спайка личного состава, члены экипажа лучше узнают друг друга. И уж, конечно, только в море личный состав может по-настоящему узнать свой корабль.

Ю. Ф. Ралль очень ревниво следил за тем, чтобы крейсеры не застаивались в базе.

— Давненько вы не бывали в море,— говорил он, заметив муху, ползающую по стеклу иллюминатора.

 В его голосе в таких случаях звучали насмешка и упрек.

В 1935 году его заменил бывший командир крейсера «Красный Крым» И. С. Юмашев. Его хорошо знали на флоте. Он прошел службу от рядового матроса старого флота и по опыту не уступал своему предшественнику.

И. С. Юмашев

В то лето боевая подготовка бригады крейсеров шла особенно напряженно. Мы отрабатывали сложные стрельбы по берегу, проводили совместные с сухопутными частями учения днем и ночью. Лишь ненадолго зайдем в базу — и снова в море…

* * *

Военному моряку приходится учиться постоянно. Каждый поход в этом отношении чем-нибудь памятен.

Как-то наш крейсер под флагом начальника Морских сил В. М. Орлова участвовал в крупном учении флота. Уже на обратном пути, когда корабль прошел все опасные узкости Днепро-Бугского лимана, я счел возможным увеличить скорость. На верхнем мостике расположившись в креслах, мирно беседовали В. М. Орлов, Э. С. Панцержанский и И. К. Кожанов. Скорость достигла 20 узлов. И вдруг я заметил, как огромная волна выросла за кораблем и, настигнув его, залила палубу на корме.

— В чем дело? — спросил меня командующий флотом.

А я сам не знал, что происходит. На всякий случай приказал сбавить ход и проверить кормовые отсеки — не залило ли их. У нас уже был такой случай лет восемь назад в районе Батуми. Тогда мы так же вот «провалились» и даже затопили несколько кормовых кают.

— Наверное, причиной всему пресная вода, — сказал я Кожанову.— Изменилась плавучесть корабля и…

— Нет, — вмешался Панцержанский. — Мы имеем дело с так называемой спутной волной. Почитайте Крылова, он подробно описывает это явление.

Оказывается, пресность воды в данном случае имеет самое малое значение. Причина кроется в другом. Крупный корабль с мощными машинами, попав на мелкое место и работая своими, огромными винтами на больших оборотах, образует высокую волну, которая тянется за кораблем и нередко захлестывает его. Вот почему спутная волна появляется только на мелководье, в открытом море ее не бывает.

Как всегда, Э. С. Панцержанский преподал молодому командиру полезный урок.

 * * *

Однажды сентябрьским утром мы с артиллеристом Аркадием Свердловым планировали очередные стрельбы. Корабль стоял на рейде Чауда, в районе Феодосии.

— Товарищ командир, вам телеграмма, — доложил вдруг появившийся на юте Доброштан.