Читаем Накануне мировой катастрофы полностью

«Там (в лагерях) были интернированы не одни евреи и политические заключенные, но и уголовные элементы, которых не отпустили после отбытия ими срока. Вследствие этого Германия в военном 1941 году имела самый низкий уровень преступности за несколько десятилетий. Труд заключенных был тяжел, но тяжел был труд и всего немецкого народа».

<p>«Виноват весь мир!»</p></span><span>

Ф. Брукнер: В 1996 году некто Эмануэль Уинстон опубликовал на израильском сайте «Гамла ньюс энд вьюз» статью, отрывки из которой я хотел бы вам процитировать, чтобы показать, как некоторые евреи относятся к неевреям:

«Европейцы это действительно стоящий на низком уровне, аморальный народ; они готовы мать продать… Как легко всякая видимость человечности и цивилизации исчезает с их лица и вылазит зверь. У этого зверя много лиц. Его называют то немцем, то поляком, то хорватом, то украинцем… В свое время это были церковь, Красный крест, премьер-министры, короли, фюреры. Потом сценарий резко изменился, и мы видим каких-то американцев, французов, англичан… Название в самом деле не имеет значения… Эти люди являются воплощением абсолютного Зла, потому что за их внешностью таится в засаде зверь, готовый буйствовать, готовый убивать евреев» [583].

Студентка: Сильно сказано! Я просто не могу себе представить, что это типичная точка зрения израильтянина.

Ф. Брукнер: Несомненно, это крайний случай, тут вы правы, но тенденция автора этих строк отражает отношение многих миллионов евреев к их нееврейскому окружению. Эта ненависть к неевреям имеет древние талмудические корни, и Холокост только резко ее усилил.

В ходе этого семинара мы уже много раз констатировали, что немцам ни в коем случае не удалось бы скрыть массовое уничтожение евреев в концлагерях. Это очень быстро стало бы известно союзникам, и Юджин Кулишер писал бы в своей вышедшей в 1943 году книге не о депортации евреев в восточные области, на принудительные работы, а об их истреблении. Тот, кто исходит из того, что официальная историческая картина соответствует истине, должен при этих обстоятельствах неизбежно задать вопрос, почему союзники ничего не сделали для спасения евреев.

Студент: Они могли бы, например, разбросать над Германией миллионы листовок, чтобы немецкий народ узнал о преступлениях его вождей.

Ф. Брукнер: Прежде всего, они могли бы весной 1944 года, после начала депортации евреев из Венгрии, разбомбить единственную еще существовавшую тогда железнодорожную линию между Будапештом и Освенцимом и таким способом остановить депортацию. Ничего подобного не произошло.

С учетом этих голых фактов рано или поздно неизбежно должно было появиться обвинение, согласно которому часть вины за Холокост лежит на союзниках. В 1980 году из-под пера еврейского автора Уолтера Лакера вышла книга под названием «Страшная тайна» [584], которая вызвала сильное волнение во всем западном мире. Со ссылкой на впечатляющее количество источников автор доказывал, что правительствам в Лондоне и Вашингтоне от еврейских организаций с начала 1942 года непрерывно шел поток информации об уничтожении евреев, но они не сделали из этого никаких выводов и буквально не шевельнули пальцем для спасения евреев.

Да, Максим?

Студент: Чем объяснял Лакер эту пассивность?

Ф. Брукнер: Некомпетентностью, наивностью и несообразительностью ответственных политиков на Западе.

Студент: Эти качества не могли быть им присущи в столь большой степени. Есть только две возможные причины пассивности западных союзников.

Ф. Брукнер: Какие?

Студентка: Вариант первый. В Лондоне и Вашингтоне точно знали, что сообщения еврейских организаций это пропаганда ужасов, не имеющая под собой реальной основы. Вариант второй. Англичане и американцы умышленно допустили истребление евреев, потому что это сулило им какие-то выгоды.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное