Накануне не знаю чего

Тихо живу. Никуда не спешу
И над тобой, мой родной, не дышу.
Только бы всё это длилось и длилось.
Целую жизнь бы об этом молилась.
Рядом с тобой мне светло и тепло.
Только бы время неспешно текло.
Только бы слышать, как ходишь и дышишь.
Только бы знать, что и ты меня слышишь.

«Он умер вечером, а днём…»

Он умер вечером, а днём
Писал с натуры анемоны:
Цветы, и стебли, и бутоны,
И вазу, что горит огнём,
Такого красного стекла,
Что даже глазу было больно.
И жизнь текла легко и вольно
И незаметно истекла.

«Жизнь оказалась быстротечной…»

Жизнь оказалась быстротечной,
А ты достоин жизни вечной,
Как появившийся на свет
Тобой написанный букет,
Роскошный, на небесном фоне,
Букет гортензий и бегоний,
Букет, что радует сердца,
Не помня своего творца.

«То серое, то голубое…»

То серое, то голубое...
А я согласна на любое.
Лишь было бы над головой
Большое небо в час любой,
Которое сегодня плачет
Слезами пресными. И значит,
Я нынче буду вся в слезах,
Скопившихся на небесах.

«А сегодня во сне я летала…»

А сегодня во сне я летала.
И когда за окошком светало
Я видала воздушные сны.
О, как рамки земные тесны.
День ненастный встречает сурово.
Просыпаюсь и шаркаю снова,
Грязь осеннюю грустно меся
И обвисшие крылья неся.

«Я с миром в переписке состою…»

Я с миром в переписке состою.
Ей-богу, ничего не утаю.
Он то чужой мне, то родной и близкий.
Я с миром в постоянной переписке
И отвечать ему не устаю.

То перышком, то веткой, то звездой
Мне, женщине давно не молодой,
Он почему-то пишет регулярно.
Ему я отвечаю рифмой парной.
Его молчанье стало бы бедой.

Он пишет на земле и на весу.
Я всё, что им начертано, спасу.
Я разберу каракули любые.
Очки надену на глаза слепые,
Письмо поближе к свету поднесу.

«А птичка так близко летает…»

А птичка так близко летает.
На пищу надежду питает.
А мы – дураки дураками —
Явились с пустыми руками.
Ни зёрен у нас, ни краюшки.
Мы сами, подобно пичужке,
Блуждаем с утра и до ночи,
До зёрнышек сладких охочи.

«Играет старик в переходе…»

Играет старик в переходе
На старенькой флейте своей.
О том, чего нету в природе,
Осипший поёт соловей.

О счастье, которого нету,
Покое, что вечно в цене,
Играет старик за монету,
Прижавшись к холодной стене.

Поёт его флейта о чуде.
Слезятся глаза старика,
А мимо торопятся люди —
Глухая людская река.

«Старушка ходит не спеша…»