Накануне не знаю чего

Тебя помилуют, не бойся.
Ложись и с головой укройся.
Ложись и спи лицом к стене.
Ночной покой всегда в цене.

Дыши всю ночь легко и ровно.
Да будут те, с кем связан кровно,
Хранимы ангелом самим.
Да будет ангел сам храним.

«Осыпается небо родное…»

Осыпается небо родное.
Серебрится пространство земное.
Прямо с неба летит серебро.
Поживём, коли дали добро.
Поживём, коль пожить разрешили.
Мы сегодня так счастливо жили,
С небесами столь хрупкую связь
Сохраняли, весь день серебрясь.

«Так надо, чтоб легко дышалось…»

Так надо, чтоб легко дышалось,
Но почему-то сердце сжалось,
И улыбаться нету сил,
И если бы Господь спросил
Что ранит, что дышать мешает,
Желанной лёгкости лишает,
Терзает душу, застит свет,
Я разрыдалась бы в ответ.

«Таянье. Таянье…»

Таянье. Таянье. Всюду вода.
Не расставаться бы нам никогда.
Господи, и на путях своих талых
Не разлучи нас – детей Твоих малых.
Не разведи нас и не разлучи.
Нынче Твои ослепили лучи.
В мартовских водах Твоих утопая,
Рядом с любимым иду, как слепая.

«Воздух прозрачный…»

Воздух прозрачный, хрустальные трели.
В марте легли, а проснулись в апреле.
Травы пугливы, и дымчаты дали.
Мы здесь когда-то уже побывали,
Что-то шептали о листьях узорных
И о надеждах своих иллюзорных.

«А далее, далее – с красной строки…»

А далее, далее – с красной строки,
С дыхания свежего, с лёгкой руки,
С рассветного блика, с дрожащей росинки,
С замысленной, но не рождённой картинки,
Со звука, что только что был тишиной,
И с линии рвущейся, волосяной.

«И маленьких нас небеса окружали…»

И маленьких нас небеса окружали.
И было нам страшно, и губы дрожали,
Когда небесам задавали вопрос
О том, что нам день народившийся нёс.
И губы дрожали, под ложечкой ныло,
А солнце в глаза нам безжалостно било,
И небо, которое было везде,
Качалось в текучей и талой воде.

«Века самое начало…»

Века самое начало.
Мать ребёнка укачала.
Века нового дитя,
Белым личиком светя,
Спит, во сне своём летая.
А над ним синичек стая.
Он увидеть сможет их,
Возвратясь из снов своих.

«Мне больно…»

Мне больно. Значит, я жива,
И всё царапает – слова,
Молчанье, смех, поступки, взгляды,
Погоды здешней перепады.

Всё задевает. Больно мне
В закатном догорать огне.
Над головой листва и птица,
И больше нечем защититься.

«Позволь дышать…»

Позволь дышать. Позволь глубоко
Дышать до гибельного срока.
Позволь Твоей листвой шуршать
И видеть небо и дышать.

Позволь, как позволял доселе
Бродить без умысла и цели
По тропам. И Тебя в тиши
Просить об этом разреши.

«Я под утро сплю так чутко…»

Малютка жизнь, дыши...

Арсений Тарковский