Наказ атамана

Осмотрел как мог себя. Лежал в брюках и рубахе, без обуви. Правый рукав был закатан, и сгиб локтя заклеен пластырем. Судя по всему, это ему ставили капельницу. Попытался вспомнить, что с ним произошло, но кроме короткого общения с дамой, после которого он потерял сознание, ничего в памяти не осталось. Во рту был горький привкус какого-то медикамента. Отравили? Чем? Шампанское? Эти, судя по речи – чехи. Почему в штатском? Контрразведка, вот почему. Это умозаключение ему не понравилось. Чешский корпус, каким бы он союзником не числился, был в армейской структуре войск государством в государстве, у которого была своя разведка, контрразведка и особый отдел. И постоянные конфликты с российским руководством: с такими союзниками никаких врагов не нужно. Очень просто можно было исчезнуть в его казематах, и концов не отыщут. Кстати, о концах: а что им нужно? Это следовало выяснить.

Прошло не менее получаса, прежде чем тишину прервал стук отодвигаемого запора и скрип двери. В камеру зашли двое. Одеты в офицерские френчи английского сукна и без погон, с золотой тесьмой на нарукавных нашивках, шестиугольные картузы с белокрасными кокардами – точно чехи. Судя по нашивкам: майор и капитан. У майора папочка, которую молча развязал, усаживаясь за стол у окна, у второго в руках пиджак Туманова и бумажный пакет.

– Ожили, голубчик? – майор говорил чисто, совершенно без акцента, – Отлично, давайте поговорим. Вы находитесь в военной контрразведке, я майор Дворжак, мой помощник капитан Соучек. А вы кто?

– Оригинально знакомитесь. Не желаете прилечь рядом, для беседы, господин майор? – спокойно ответил Туманов.

– Посадите его, Соучек.

Капитан перевязал левую руку Туманова к спинке стула, затем развязал ему ноги и помог сесть на стул. Получилось не многим лучше: руки по прежнему остались привязаны – одна к стулу, другая к столу.

– Мои документы в кармане пиджака, ознакомьтесь.

Капитан вытряхнул из пакета на стол его вещи и документы. Майор раскрыл удостоверение личности и разглядывая его спросил:

– Ну? Я жду. Назовитесь.

– Генерального штаба капитан Туманов. На каком основании я здесь?

Майор взял в руки бумагу из папки, пробежал её глазами.

– Ответьте, где вы находились с 13-го по 20-е августа прошлого года?

– Воевал. Обоснуйте ваш интерес прежде, чем задавать вопросы.

– Постараюсь освежить вам память. В этот период времени вы находились в районе Епанчино. Вспоминаете?

– Нет. Мои перемещения не в вашей компетенции.

– Вот рапорт сотрудника контрразведки Поволжской группы наших войск, надпоручика Кадлеца. В нём утверждается, что вы в означенный период были причастны к убийству семерых солдат Чешской армии, на переправе у села Епанчино. Это уголовное преступление, совершённое в отношении наших солдат, а это входит в нашу компетенцию.

– Чепуха. Вы меня с кем-то путаете.

– Поэтому и ответьте: где вы были в августе прошлого года. Это серъёзное обвинение в отношении вас, капитан, советую приложить усилия и вспомнить.

Вспоминать тут было нечего. Связать его фамилию с исчезновением семерых караульных на переправе можно было в одном случае – имея на руках ориентировку Комуча того периода на поиск и задержание Туманова. Никак иначе. Простое сопоставление фактов внимательного контрразведчика. Значит интерес чехов в обозе, и ни в чём ином. Пора прощаться, и он начал разгонять организм для работы.

– Хорошо. Дайте мне бумагу и перо, мне нужно время, чтобы точнее восстановить ход событий за тот период.

– Это правильное решение. Вот вам бумага, карандаш.

Майор подвинул на край своего стола письменные принадлежности, и кивнул капитану:

– Uvolni mu jednu ruku, Marku (Освободи ему одну руку, Марек).

Капитан положил на стол, к которому был привязан Туманов, лист бумаги и длинный карандаш, и развязал ему правую руку.

Дальнейшее произошло молниеносно: капитан ещё падал с торчащим из уха кончиком карандаша, а Туманов уже припечатал стулом к стене не успевшего ничего понять майора. Добавил кулаком по картузу, освободился от пут и первым делом связал его. Стулом подпёр дверь, надел свои штиблеты, оказавшиеся под столом, и привёл в чувство контуженного майора, энергично растирая тому уши и нос.

Едва тот пришёл в сознание и открыл глаза, сдавил ему кадык и задал несколько вопросов:

– Кто дал команду на моё задержание?

– Господин полковник Зайчек… – майор сотрудничал инициативно, кося глазами на тело лежавшего в лужице крови капитана.

– Как и чем меня отравили?

– Веер… чем не знаю.

– Как отсюда выйти?

Майор внятно объяснил расположение коридоров, камер и охраны здания. Их помещение находилось на втором этаже. По ночному времени караул был только внизу, у входа, плюс по охраннику на каждом этаже. На вопрос, а где те трое, что приводили Туманова в чувство, майор пожал плечами, виновато втянув в них голову. Миндальничать с ним не стал – подхватил за затылок и крепко приложил виском об угол стола. На войне, как на войне…